Все это противоречит методикам эффективного менеджмента буквально полностью. И да, следуя этим советам, вы не станете хорошим начальником. У вас не появится пустая, но красивая жена. Вас не будут окружать сотни людей, которые вам совершенно не нужны. Зато перед собой вы будете честны. На мой взгляд, это главное. Но вытрем сопли и слезы. Кстати, за десять лет в браке я ни разу не усомнился в своей жене. Все эти десять лет она была мне другом и опорой. Но жить туманом гораздо проще, чем жить в тумане. Поэтому она следует заветам эффективного менеджмента и избавляется от балласта.
Я ни в коем случае не призываю быть склочным и вредным. Но сохранить свою самость, гнуть свою линию — только это и делает нас уникальными. Компромисс важен. Люди вокруг важны. И на своем пути я неоднократно шел на компромисс ради людей. Но всегда преследовал свои собственные цели. Именно к этому призываю и вас.
Изо дня в день слышен стук сердца о ребра — ровно и ритмично, как капает вода из текущего крана. Страшнее всего ничего не слышать больше, кроме этого барабанного грохота. Страшная пытка: привязанный к столу узник с зафиксированной головой. На лоб ему примерно каждую секунду падает одна маленькая капля воды. Говорят, что тот, кого так пытали, сходил с ума за ночь. Так что же должно случиться с теми, кто слышит стук собственного сердца в течение десятилетий? А с теми, кто слышит стук чужого сердца и живет этим? Немыслимые и невероятные вещи вокруг и рядом. Когда сходишь с ума от извечного тиканья в груди, начинаешь думать, что не стучит оно вовсе, а гремит в пустой грудной клетке грудой мертвых камней или трещит перемороженным льдом. Может, скрипит перевитой древесной корой. Или вообще не стучит. Постепенно свыкаешься с этой Тишиной, а когда опомнишься, то уже и нет ничего. Совсем ничего нет внутри у тех, кто не слышит стука собственного мертвого сердца. Только в глазах у них ужас и тоска. В головах у них кошмары, а на душе черная дыра — след недавно потухшего внутреннего солнца. И кто-то с ледяным зловонным дыханием вечно заглядывает через плечо.
Как необычно погружаться в липкую дрему с открытыми глазами — как плавно тонуть в ледяной воде: неизбежно, страшно и больно, безразлично и спокойно. Серый туман сомкнулся над головой. Глаза закрылись, сердце забилось сильнее, дыхание участилось. Грезить наяву, жить в грезах — все равно что ходить по радуге и выжигать до черноты ступни ног. Или лететь на собственной тени, а после по осколкам собирать разбитое вдребезги тело. Абсурдно, невероятно, сюрреалистично.
На этот раз не было ничего неожиданного. Две пары рук, две пары ног. Голова с болью внутри. И поля серого теплого пепла от горизонта до горизонта. Преломление света необычное, поэтому пурпурное небо соединяется с серой далью идеально прямой линией. Что же, раз есть ноги, значит надо идти. Шаг, другой. Пепел мягкий и приятный. Проминается под ногами, малыми вихрями следит за щиколотками. Идти легко и приятно. Слишком пустой пейзаж немного сковывает, однако в остальном тепло и спокойно. Сам не замечаю, как перехожу на легкий бег. За спиной потревоженный моими ногами пепел поднимается уже до пояса. Будто подстегиваемый серой пеленой, бегу все быстрее и быстрее. Облако за спиной уже выше меня. Не заметил, как оно начало обгонять и обволакивать. Веками спавший прах был потревожен и, видимо, не очень-то доволен этим. Теплая волна сильно толкнула в плечи. Упал, прокатился боком. Встать уже не смог. Иллюзорное тело крутило и метало в сером водовороте. Невероятной силы ураган, тысячелетия не знавший движения, во всю свою могучую силу играл с плотью мира. Я был лишь малой песчинкой в центре этого катаклизма. Ветер разогнал частицы до такой скорости, что они раскалились. Накалили мое тело и вспыхнули со мною вместе. К неистовству воздушной стихии яркой вспышкой присоединилась стихия огненная. Красно-черные росчерки то тут, то там возникали на сером безумстве ветра. Вскоре росчерки стали закручиваться в крутые спирали, собираться в смерчи. Опустошенный мир наслаждался какофонией и грохотом вселенских сфер. Черная точка выделилась на полыхающем фоне. Незаметная черная песчинка, как снежинка на ветру, покачиваясь, удалялась от вспыхнувшего ада. Я видел своими глазами, как за моей спиной плоть мира, терзаемая ветрами и огнем, начала проваливаться сама в себя. Черная воронка ширилась и проглатывала в себя все больше и больше. И огонь, и ветер выли, словно в агонии. Под их вой и прощальную вспышку пламени я встречал рождение нового Черного Солнца.