Все вокруг пахло бинтами и чистотой. Глаза открылись… Опять… Пошевелил пальцами ног, рук — все цело. Все помню, значит просто контузия. «Этого вяжите — и обратно на фронт завтра», — не видел говорившего, но понял, о ком речь. И тут словно лавину прорвало где-то внутри и нахлынули все эмоции, что были спрятаны, и завыл от ужаса и грядущего неумолимого отчаяния. Кто-то подбежал. Укол — и снова забытье.
Очнулся оттого, что кто-то рядом стонал. Привычный стон боли — не последний крик перед смертью. Как-то легко и даже дружелюбно звучал этот стон. Почему-то нахлынули воспоминания. Вспомнил себя ребенком, строгую мамку и сурового папку. Староверский крест еще на груди, внезапно спохватился и успокоился, ощутив под рубахой его вес. Вспомнил речку возле дома, пацанов из деревни. И радостные воспоминания на этом кончились. Вспомнил, как с грохотом ворвались в дом мужики. Ударили мамку, а папка вовсе пропал. Вспомнил, как пинками выгнали из нашего дома. Услышал странное слово «кулаки» от того, кто деловито переписывал нашу скотину. А потом никого и ничего не осталось: ни мамки, ни папки, ни дома. Кто-то за руку отвел на фабрику, дал лопату и в углу сена насыпал. То ли зверем каким прошло детство на стекольной фабрике. Подзатыльники и ругань кончились, когда уяснил, что лопатой надо грести уголь и следить за стрелкой. Тряпье стало одеждой, и кормили почти регулярно. Выходил в лес иногда — там хорошо: ягоды, тишина, благодать. День изо дня был этот сладкий покой, о котором теперь только мечтаю. А потом пришли за мной, побрили, помыли, короткая учебка — и фронт. Почему-то всего несколько важных событий было в жизни. Все мрачные какие-то. Рядом на тумбочке грязная кружка, а в ней что-то с дурным запахом. Боевые 100 грамм помогают уснуть без сновидений, чтобы утром все началось по новой.
Но ведь я совсем иное имел в виду. Случай — это миф, легенда, как свобода или счастье. Есть железная, эбонитовая, титано-вольфрамовая, алмазная воля. И даже круче. В свое время, совершенно без фантазии и азарта, воля проявила себя и настал аврал, результат которого мы здесь и обсасываем. Но все подобно и все уже было. Мысли Творца, мы способны на волю и на изъявление наших желаний. Но я крайне редко встречаю проявление чужой воли, крайне редко вижу в чужих глазах безумный блеск сознания. Слезы Бога созданы страданием, для страдания. Мне оттого и страшно, что я не могу объединиться с другим, но точно таким же сознанием и совместной волей поглощать все вокруг, чтобы в итоге все успокоилось и исчезло, и мы в том числе. Это невозможно. Есть океан живых — бурлящий живой котел, с туманом. И сознание в этом котле подобно бесцельно парящим магнитам всегда с одним полюсом. Эти магниты понимают, что ничего общего с туманом у них нет, и они, скорее всего, тоже в него переродятся. Но пока эти магнитные шарики поглощают все, что найдут в тумане, без разбору и без цели, но никогда не способны даже близко приблизиться к другому такому же шарику, чтобы хотя бы попытаться перестроить туман вокруг в некое свое подобие. Это тюрьма. Ад сознания. Способность совершенно на все, но не имея возможности на дело до тех пор, пока дело не обретет хоть какой-то смысл. Переносная одиночная камера. По сути, никто из нас даже понятия не имеет о том, как выглядит реальный мир. Но мы созданы, чтобы поглощать энтропию. Чтобы упрощать и останавливать, чтобы потреблять эмоции и жить так, как живут другие. И, встречая себе подобных, мы даже не конфликтуем, как собаки на помойке. Мы просто не понимаем, что нам делать.
Казалось бы, вся эта казуальщина — бред слабоумного. Коим я, несомненно, являюсь. Но в сфере моей деятельности есть некая научная составляющая. К сожалению, законы мироздания рождаются слезами Бога. Когда слеза, сорвавшись, падает и разбивается, тогда кучка таких магнитов испытывает дикую эйфорию, я бы даже сказал, счастье. И тогда кто-то из них открывает закон, проворачивает реальность, и теперь E = mc2. Этот закон уплывает в туман, а автор еще немного летает по инерции. И так до тех пор, пока другая слеза не перестанет быть. Тогда одиночка или масса открывает новый закон. Бог пьян, слезы его горьки, и каждая пытается сузить границы клетки, поглощая все и порождая законы. Это и есть Ад.
Именно поэтому нет ничего важнее отдельного сознания. Поскольку только оно и существует. Задача тумана — в исполнении закона. Это и единственная его возможность. Его можно просто выключить. Станет пустынно, но ничего не изменится. Эгоизм не зло, это попытка узнать себя.