Рассказ про войну основан на реальных событиях — такие истории моего деда, Ивана Кирилловича, рассказывала мне моя мама. Но ребенком я многое не понимал, а позже, когда вспомнил этот сюжет, испытал сильнейшее потрясение. Мой дед прожил очень трудную и довольно длинную жизнь. Он никогда не жаловался, никогда ни у кого ничего не просил; по меркам остальных людей, возможно, был довольно черствым. Но если учесть, через что он прошел, — чудо, что он вообще сохранил рассудок. Когда мне поставили диагноз, дед стал для меня героем — тем самым человеком, на кого я хотел быть похож в плане выносливости и стойкости. Когда дед был жив, а я был ребенком, я боялся его. Мне было неловко, во всяком случае в его присутствии. Он не позволял мне грубить ему, но никогда не был ко мне жесток. Хотя, замечу, он был из тех людей, с которыми всегда нужно быть начеку. Как с большой собакой: если даже она сейчас хорошо к тебе относится, не стоит ее провоцировать. Ни в коем случае я бы не хотел сравнивать моего деда с собакой, просто не нашел другого образа, чтобы описать его крепкий характер и непоколебимую волю. Я всегда очень уважал деда. Мне бы очень хотелось поговорить с ним сейчас, послушать, как он все это пережил и перенес. Мне сейчас это очень важно. Но очень мало людей вокруг способны хотя бы осознать, что возможна подобная жизнь. После возвращения домой мой дед был председателем колхоза. Всегда он был человеком довольно уважаемым, до сих пор в краевом музее есть угол, посвященный моему деду. Там представлены все его боевые награды и описана биография.
Но вернусь к повествованию. Где-то спустя четыре года работы на заводе моя хромота больше напоминала походку зомби из фильма ужасов. С рабочего места до машины мне было довольно трудно дойти. Все верно: я получил водительские права, уже работая на заводе.
Интересно, что сначала я подготовил к получению водительских прав свою жену. И очень досадовал оттого, что она долго не могла сдать экзамен: она получила права только после седьмой попытки. Мы купили себе какую-то старую, ржавую машину, и жена довольно долго ездила на ней от дома до работы и возила меня в Сарапул. Я же за руль садиться не хотел, но все-таки пошел учиться на права. По иронии судьбы, сам я сдал экзамен с шестой попытки. Однако целый год ездил без прав на этой самой машине. Я был довольно осторожным водителем — прежде всего потому, что понимал, что с моими ногами что-то не так. Поэтому за год меня ни разу не остановили. В день, когда я получил права, у меня была назначена встреча прямо возле здания ГИБДД. И я поехал на эту встречу, уже нисколько не беспокоясь, что меня могут остановить.
На заводе уже стали замечать, что я очень странно хожу. Я придумал историю про застарелую травму спины, и в нее охотно верили. Мне кажется, даже сейчас не всем моим бывшим коллегам известно, что у меня рассеянный склероз. Сколько мог, я передвигался сам, то есть без всякой помощи в виде костылей или трости. Более того, я не оставлял своих тренировок и регулярно занимался в зале. Со стороны это выглядело, наверное, весьма страшно: кто-то, как зомби, подволакивая ногу, с огромным усилием направляется в спортзал. После этого с таким же огромным усилием поднимается по лестнице и хромает прямиком к велосипедному тренажеру. До седьмого пота я крутил педали, после восстанавливал силы и отправлялся к эллиптическому тренажеру. Опять же до седьмого пота занимался на нем. И совершенно внезапно шел на беговую дорожку, где пытался бегать почти до полного изнеможения. Зомби на беговой дорожке в спортзале — это мощно. Я понимал весь сюрреализм ситуации, но мне уже было не до смеха: несмотря на все мои усилия, болезнь прогрессировала. Я уже не мог не то что пробежать десять километров — не мог пройти километр. Жуткие головокружения, нога нормально не слушалась. Все еще физически довольно здоровый и накачанный, я вынужден был ходить, держась за стенки. К слову, жене было довольно тяжело меня наблюдать. Но сделать мы ничего не могли. Мы читали кучу статей, кучу мнений и историй. Оба пришли к выводу, что начинать терапию довольно опасно. Ведь в жизни своей я даже аспирина не пил. Поэтому мы пробовали разные народные методы. Первое, что я сделал, — полностью отказался от кофе и чая. Следующим шагом был полный отказ от мясной пищи и молока. Особенно тяжело мне дался отказ от молока. Следующим, более жестоким этапом был отказ от любой вареной пищи. Это сыроедение, этакие жестокие вегетарианцы. Я ел только сырые фрукты и овощи и запивал их водой. Это не давало особого эффекта, поэтому я решился на очень радикальные шаги: сначала раз в неделю сутки голодал, питаясь одной водой. Понимая, что этого мало, увеличил голодовку до трех дней. Раз в месяц голодал три дня. Наверное, стоит, вспомнить те чудесные статьи, которые я прочитал. Все там рассказывали о чудесных изменениях, которые произошли с ними после первой же голодовки. На деле абсолютно здоровые люди пытались стать еще здоровее. Хотя, наверное, у них с головой какие-то проблемы были. Боже упаси меня вступать в полемику с фанатами подобного метода медицины. Скажу лишь только, что мне такие голодовки давались с большим трудом. Но я пробовал обходиться даже без воды. Максимальное мое голодание длилось 14 дней и продолжалось бы и дальше, но на 14-й день я сходил в туалет кровью — простите меня за такие подробности — и этот факт заставил меня прекратить голодание.