Был у меня друг и в Сарапуле. Мы дружили с ним с садика. Встречались, созванивались, общались. Я ему открылся, рассказал все о своей болезни, о том, что меня ждет. Он обещал приехать ко мне на новогодние праздники — пообщаться и просто навестить. Это меня воодушевило: хотелось поговорить с кем-то, кроме своей жены. Стоит ли говорить, что и он тоже пропал и перестал выходить на связь, даже отвечать?
Третий друг. Мы были вместе с восьмого класса. Я считал его старшим братом. Мы делились буквально всем. Когда я бросил пить, он тоже пропал. Спустя восемь лет я написал ему о своей болезни. Он меня внимательно выслушал, ответил на письмо, пообещал приехать и снова исчез.
Ну, допустим, ладно, друзья. Но ведь у меня есть семья. Как она воспринимала все это? То, что сейчас расскажу, происходило на самом деле — это не фантастика. К тому времени я уже год как сидел дома. Мама позвонила мне и сказала, что хочет вместе с братом меня навестить. Я согласился и даже обрадовался тому, что увижу всю семью. На следующий вечер они приехали. Зачем-то притащили с собой и жену брата, с которой я общался, но был не слишком близок. По всем правилам гостеприимства мы усадили их за стол. Довольно мирно и спокойно посидели. Когда мы вышли из-за стола, начался треш. Брат проверял ноутбук, который я ему настроил. Мать в шоке сидела и смотрела в пол, в то время как жена брата кричала и ругалась на меня и всячески пыталась вывести на конфликт мою жену. По ее мнению, именно так выглядело «вторжение» или как там правильно в американских фильмах — когда группа близких людей собирается и убеждает другого отказаться от наркотиков или преступной жизни и делает это внезапно. Смысл ее доводов и обвинений сводился к тому, что я сам виноват в том, что ноги постепенно отказывают. Никаких фактов она не приводила, их и трудно было привести. Я никогда никого не обманывал, не убивал, не грабил. Я старался ни о ком не говорить плохо за глаза. Никогда никому не завидовал. Я не очень любил деньги и вообще все материальное — это было совершенно непонятно большинству. У меня всегда были довольно четкие взгляды и принципы. И конечно же, они никогда не вязались с позицией большинства. Я всегда старался безвозмездно помогать брату или матери. Поэтому ноут, который проверял мой брат, я настроил ему без всякой даже просьбы. Однако это не помешало жене брата оскорблять меня, обвинять во всем. Не помешало ругать мою жену. Для изгнания беса они привезли святую воду, молитвенник, какую-то освященную землю. Довольно скоро я не выдержал: сказал грубое слово и стал выгонять их. За что немедленно получил пощечину. В былые годы я бы инстинктивно ударил в ответ. Но тогда я был уже слаб телом. И успел сообразить, что женщину бить нельзя. На звук пощечины замолкли буквально все. Тихо и членораздельно я сказал жене вызывать милицию. Естественно, что на эти мои слова гости встали и стали собираться. Подобной подставы я не ожидал. С тех пор я и не общаюсь с братом. С матерью общение восстановил, ведь она же мать, но с братом общаться больше не хочу. Тогда он стал для меня примером слабоволия и слабохарактерности.
Но я рассказывал про больницу и немного увлекся другой своей историей… Вернусь к больнице. Повторюсь, она стала для меня разнообразием. Правда, пришлось купить коляску, чтобы передвигаться по больнице. Отдельная двухместная палата стоила сущие копейки. В этой палате был кондиционер, душ, туалет, хорошие кровати. Сама больница находилась в лесу. Я расценивал это как отдых в санатории. К сожалению, с тех пор с коляски я так и не встал пока.
Помимо палаты, меня в больнице удивили следующие вещи. Кроме моего лепечущего врача, там почти никто не знал, что такое рассеянный склероз. Почти в каждом процедурном кабинете мне приходилось заново объяснять, что со мной случилось. И почти что сразу я перестал возражать на заверения, что вот сейчас меня полечат и я выйду из больницы на своих двоих.
В целом там был очень грамотный, очень хороший персонал. Мне ставили капельницы, уколы. Но и я очень много изучил статей о рассеянном склерозе и обо всем, что мне ставили, так что уже понимал, что все это предназначалось только для того, чтобы поддержать мое состояние.
В больнице мне встретился человек, который, как и я, болел рассеянным склерозом. Он был примерно моего возраста, но, в отличие от меня, к врачам обратился сразу после начала заболевания. А это значит, что он годами, ежедневно ставил себе инъекции довольно мощных препаратов. Шатаясь, он мог ходить, при этом очень плохо слышал и, прости господи, был довольно туп. Те самые препараты, которые нужно применять ежедневно, вызывают вот такие побочные действия. В целом мой новый знакомый был обычным человеком, жил он на одну пенсию. Сколько мы общались — нес какой-то бред. Я мог только вежливо поддакивать. Для меня он стал подтверждением того, что я сделал верный выбор. Если бы я точно так же гораздо раньше обратился в больницу, то в лучшем случае тоже отупел бы, а мог бы и вовсе помереть. Сейчас я инвалид-колясочник, но у меня есть работа и в целом я не считаю себя тупым, да и на других, думаю, я не произвожу такого впечатления.