— Виноват. Похоже, опять задел за живое. Какая бестактность с моей стороны. Прости, больше не буду.
Проклиная себя за то, что с такой легкостью попался на удочку Грега — тому только этого и надо было, — Джеффри встал и направился к дому.
— Ничего другого от тебя и не ожидал. Однако давай условимся больше не обсуждать моих отношений с женой. Я разберусь сам — своими методами и в свое время, договорились?
— Никаких проблем. Я только подумал, может быть, ты учтешь мои ошибки и не наступишь на те же грабли…
Джеффри показалось, что за нарочито ленивым, пресыщенным тоном друга послышались нотки неподдельного сострадания, и невольно обернулся.
— Знаешь, я все-таки сам разберусь.
— Ладно, ладно, не злись. У вас с Китти еще есть шанс. Забудь про Боба Уинна, скажи Китти правду и забери ее с сыном в Вашингтон. Не делай глупости, уезжай отсюда поскорее, и ты еще будешь счастлив.
Джеффри и сам об этом думал. Проведя с Китти и Томом почти неделю, он вдруг осознал, как одинок был последние три года. Такая жизнь до смерти надоела ему. И теперь он мечтал жить вместе с любимой и малышом, дать им покой и уверенность в завтрашнем дне — они этого заслуживали.
Но там, в той идеальной жизни, не будет Боба Уинна. Ах, если бы этот мерзавец вдруг объявился!
— Подумай, по крайней мере, о моих словах, — сказал Грег, выводя его из задумчивости.
— Подумаю.
— Какие у вас планы на завтра?
— Мы втроем едем на источники в горы. Хочешь, поедем с нами? Для твоей больной ноги это то, что надо.
— Может быть. Но думаю, что в вашей компании я буду лишним. Ну зачем вам я? Кроме того, без меня тебе проще улучить момент, чтобы поговорить с Китти. Ведь ты хочешь ей все рассказать, не так ли?
— Пожалуй, — уже на ходу согласился Джеффри. — Ты идешь?
— Попозже. Посижу еще минут десять, подышу воздухом.
Поднимаясь по лестнице, Джеффри почувствовал, как его охватывает неудержимое желание. Оно туманило голову и мутило разум, Джеффри горел как в огне. Сегодня он задержался дольше обычного и теперь хотел только одного — поскорее лечь рядом с Китти заключить ее в свои объятия. Мечтал о том моменте, когда наконец с полным правом — как мужчина, до самой последней тайны познавший женщину, — назовет любимую своей. Но пока у него нет такого права. И не будет, пока он не расскажет ей всю правду о себе.
Незаметно их как бы настоящие супружеские отношения стали занимать все большее место в его жизни, и Джеффри уже воспринимал свой брак как настоящий, но настоящая семья должна строиться на взаимном доверии. А как сможет Китти доверять ему в будущем, если он уже сейчас водит ее за нос?
Он обманул ее с самого начала, и теперь с этим ничего нельзя было поделать. Однако если он хочет, чтобы их отношения развивались, то должен поговорить с женой начистоту.
Конечно, что скрывать, он боится вызвать ее гнев или хуже того — что она уйдет, не оглянувшись. Но сейчас, после разговора с Грегом, он понял, что дольше обманывать Китти не имеет права. А тем более держать в неведении и тем самым заставлять ее еще больше страдать. Может, узнав, что он не относится к таким людям, как Филдинг, она захочет узнать его поближе. Может быть…
Перед тем как лечь спать, Джеффри заглянул в комнату Тома. Мальчуган, как обычно, спал на спине и мирно посапывал. Одеяло он сбросил, и оно сбилось у него в ногах.
Улыбнувшись, Джеффри накрыл малыша одеялом. Смышленый и впечатлительный, мальчик напоминал свою мать. В обществе Тома Джеффри сам заряжался его неистощимой детской жизнерадостностью, видя, как того приводят в восторг самые простые, казалось бы, вещи. За эти несколько дней Джеффри вдруг понял, что он счастлив. Простые детские радости и печали наполнили его жизнь смыслом. Он был бы счастлив вдвойне, будь у него перспектива помогать мальчику на трудном пути взросления.
С этой мыслью Джеффри открыл дверь в спальню. Остановившись у кровати, он с минуту смотрел на Китти, которая лежала спиной к нему на боку, поджав ноги, затем направился в ванную. Сняв джинсы и рубашку, он умылся, почистил зубы и, как всегда, на цыпочках, вернулся в спальню.
Хотя все эти дни Китти старательно притворялась спящей, Джеффри прекрасно знал, что, когда он ложится в кровать, та еще не спит. Но сейчас, растянувшись рядом с ней, он сразу понял: она спит как младенец.
Сам виноват, нечего было так долго задерживаться в саду, укорил он себя, пытаясь справиться с нахлынувшим чувством разочарования. Только что, убедив себя, что должен наконец-то поговорить, Джеффри уже не мог ждать. Ведь он втайне надеялся, что покончит с этим недоразумением раз и навсегда, несмотря на то, что уже два часа ночи.