Младший сын, Арн, вызывал у Сварте еще большие сомнения, чем господин Эскиль, который все же походил на своего отца. Другие рабы много рассказывали об Арне, отмечая, что он человек дельный и умеет многое такое, чего не умеют сами хозяева, и к тому же мягкий по нраву. Он ни на кого не поднимал руку, никого не приказывал выпороть, даже ни с кем не разговаривал грубо.
Сварте полагал, что эта особенность была как-то связана со странной верой хозяев, а вовсе не с тем, о чем поговаривали дружинники. Ибо вера хозяев была во многом непостижимой. У них было так много богов, что за ними не уследишь, и эти боги постоянно наказывали людей ни за что ни про что, и что самое странное, наказывали даже за помышления. Словно боги могли подслушать, о чем думает человек! И словно они, если и подслушали бы что-то, стали бы раздавать наказания за всякую ложную мысль!
А что касается этого самого Арна, то Сварте хорошо помнил, как тот, еще мальчиком, стоял наверху, на башне, высматривая галку, а потом упал оттуда, но ему повезло, и он угодил в сугроб. Разумеется, мальчик какое-то время был без сознания, и хозяева молили своих богов сохранить ему жизнь, обещая им все возможное и невозможное, а закончилось все тем, что они отослали мальчишку в монастырь, то ли в наказание себе, то ли ему. Сварте трудно было разобраться в этом.
Теперь наказание закончилось, и Арн вернулся домой, но стал непохожим на других. Сварте видел, как Арн работает в кузнице, и невольно должен был признать, что ему, собственно, и научить-то нечему этого парня, хотя сам он считался в Арнесе лучшим кузнецом. По правде говоря, это было даже обидно, и проглотить обиду было нелегко.
Когда они собирались вместе на охоту, произошло еще много такого, что сильно озадачило Сварте. Так как с ними шел хозяйский сын, им было позволено выбрать в башне оружие. Наблюдая за тем, как Арн выбирал себе лук, пробуя тетиву, причем без малейшего усилия, Сварте понял, что сын хозяина привык держать в руке оружие. Решив, какой именно лук он возьмет, Арн стал тщательно выбирать стрелы. У Сварте были весьма смутные представления о том, чем занимаются верующие в Белого Христа в своих монастырях, и то, что они совершенно определенно умели стрелять из лука, явно не совпадало с едкими шуточками в их адрес, которые отпускали и Сварте, и другие рабы.
Когда они вывели верховых лошадей, чтобы седлать их, Коль осторожно намекнул, что Арн, как господский сын, вправе выбрать себе коня по вкусу, и он уж точно будет лучше, чем его неказистая монастырская кляча. Но Арн только посмеялся в ответ, впрочем беззлобно, и сказал, что как только они выедут на открытую местность, он им покажет, что это вовсе не обыкновенная кляча.
Сварте был знатоком лошадей не больше, чем другие, но и не самым плохим. Он обычно подковывал лошадей в Арнесе, теперь уже новыми подковами, которые, по правде говоря, были гораздо лучше прежних, и ездил верхом, как и все остальные — свободные люди или рабы, бонды или дружинники. Но так, как скакал Арн, Сварте скакать не умел, и это он сразу же признал. Когда они отъехали от Арнеса на некоторое расстояние, Арн начал проделывать со своим конем такие вещи, которые никто другой не сумел бы, и в этом Сварте и Коль согласились между собой. Его лошадка, которая с виду была неказистой, пока стояла смирно, на самом деле оказалась сильной и быстроногой, едва Арн сел в седло, и, глядя на нее, невольно думалось о коне Одина.
Охотникам не всегда было легко понять Арна, они часто переспрашивали друг друга, и их это смущало, так что в первые часы они ехали почти не разговаривая.
Как только они достигли дубравы Чиннекулле возле Хусабю, выяснилось, что Арн все же был некудышным охотником, как и его брат. Но его отличало от господина Эскиля то, что он понимал, когда совершал ошибку, извинялся и расспрашивал, что и как надо делать.
Так было, когда они впервые приблизились вплотную к оленям, отдыхавшим в лесной прогалине. Сильный ветер дул охотникам в лицо и шуршал сухой осенней листвой. Это обмануло чуткий слух животных, и охотникам удалось приблизиться к ним на расстояние выстрела. Сварте и Коль уже давно заметили оленей, но Арн увидел их внезапно и возбужденно заговорил. Животные, услышав голос Арна так же отчетливо, как Сварте и Коль, тут же вскочили и унеслись прочь.