- Нет, премьер-лейтенант, - стоял на своем Якоб Лаппмарк. - Мы должны первыми прибыть к стенам московитской крепости. Так назначил наместник Норланда. Так было предусмотрено королем, когда снаряжалась "Корона".
- Но корабль на мели, и все переменилось, - неуверенно проговорил кормчий. - Так не лучше ли подойти к стенам Колы вторыми? После того как королевские латники возьмут в осаду острог?
- Честь слуги короля и дворянина не позволяет мне медлить, - сердито произнес капитан.
Офицеры "Короны" молча выслушали Якоба Лаппмарка. Никто не осмелился ему возразить.
Утром восемь моряков отправились на розыски оленей и нарт. И лишь один из них наткнулся в тундре на стадо оленей. Лапландцы сидели вокруг своих костров. Неподалеку от них стояли грузовые и беговые кережи, запряженные каждая парой кундусов и готовые к езде. Подкомит Эрик Багге повел своих людей на лапландское стойбище. Подпустив поисковую партию на сто ярдов к пасущимся оленям, лопские жители встретили свеев самопальным огнем. Эрик Багге застрелил из мушкета четверых лапландцев, потерял в завязавшейся перестрелке двоих матросов, получил рану в руку и вернулся ни с чем.
13
Дормидонт Лисин и целовальник Смирка повстречались посреди тундры. Податный первым заметил поднимавшийся на крутой пригорок нартовый обоз. Дормидонт свернул к нему, еще не зная, кого из русских несет к свеям в плен. Подъехав ближе, податный узнал в закутанных с головы до ног, заиндевелых возницах служилых стрельцов. Целовальник Смирка выскочил из передней нарты и, утопая по пояс в снегу, заковылял к Дормидонту.
- Куда подевался Савва Лажиев? Где обоз с мягкой рухлядью? - принялся расспрашивать Лисина Смирка Сумароков.
- Обоз... начисто пограбили свейские воинские люди, податных насмерть побили, - отвечал Дормидонт. - Я и Савва убегли из плена...
- Где он сейчас?..
- Ушел к лопинам... А свейский воинский отряд, похоже, в Колу направляется...
- Как же ты цел остался?
- Повязали нам с Саввой руки, в пустую лопскую вежу бросили, да сгрызли мы зубами ремни и бежали, - коротко поведал о себе Лисин.
- Так скорее в острог надо нам возвращаться да воеводу обо всем уведомить, - заторопился целовальник. - А то нагрянут ненароком вороги - и запереть ворота не успеешь.
Обоз повернул назад. Дормидонт выехал на накатанную нартовыми полозьями дорогу и направился следом. Олени стремительно неслись на восток. Гнали их нещадно, делая короткие остановки в местах, где неприхотливые животные могли добыть себе корм.
На другой день впереди показались деревянные стены и башни острога. Косые лучи солнца мягко освещали островерхие покрытия башен, крыши домов и купола двух церквей.
Воевода Толстой встретил податного Лисина и целовальника Смирку в дверях приказной избы. Узнав о том, что свейские воины продвигаются по лапландской тундре в сторону Колы, Алексей Петрович приказал бить в набат.
Загудели медные колокола в церкви Благовещения и Никольской часовне. Заслышав гудящие в морозном воздухе звуки набата, стрельцы выбегали с самопалами на улицу. Со всех концов острога направлялись к приказной избе посадские и служилые люди. Выходили из селитренных майданов угрюмые солевары с изъеденными солью руками. Покидали свои мастерские косторезы и гончарных дел умельцы, скорняки и бондари. Затих стук топоров на острожной верфи, где корабельных дел мастера строили насады и струги.
Толпа колян приближалась к приказной избе, где стояли воевода Алексей Петрович Толстой, подьячий Иван Махонин, стрелецкие десятники и пятидесятники, целовальник Смирка и податный Лисин.
- Свейские воинские люди порушили рубеж, идут на Колу! - объявил воевода. - Податных людей насмерть побили вороги! Мягкую рухлядь грабежом взяли.
- Что же теперь-то с нами будет, ой, горе! - завопила в толпе посадская женка. На нее зашикали стоявшие поблизости мужики, оттеснили подальше, чтоб других не смущала.
- Дабы не смогли взять свеи приступом Колу, велю всем денно и нощно лить воду на стены острога, - продолжал Алексей Петрович. - Заледенить их надобно, чтобы ни един свей не смог вскарабкаться наверх.
- Зальем все стены как есть! Не дадимся в обиду! - раздались в толпе голоса мужчин.
- Встанем все дружно, коли вороги к стенам острога подступят!
Затерявшийся в полярных снегах, сложенный из дерева непашенный город вдруг ожил.
Укрепить стены острога и сделать их неприступными можно было лишь с помощью льда. Суровая северная зима и воды незамерзающего залива могли стать надежными союзниками в предстоящей схватке.
Женщины и дети возили воду на оленях, мужчины таскали бадьями и ведрами. Трудились все: старые и малые. Острожные стрельцы принимали ведра и сверху лили воду на стены.
Вода на морозе сразу превращалась в лед. Бревенчатые срубы башен и стен донизу покрывались светлым панцирем.
14
Лыжники вахмистра Торфинена, отправленные в погоню за двумя бежавшими из плена московитами, вернулись в стойбище, никого не найдя в тундре. "Они непременно известят воеводу в Коле о появлении в пределах Русии королевского войска, - размышлял ротмистр Пер Клементсон. - Значит, застать врасплох острожный гарнизон не удастся..." И несмотря на это, он стремился поскорее добраться до Колы.
Отряд королевских латников задержала в пути пурга. Пер Клементсон по целым дням не выходил из вежи. Чтобы скоротать время, он приглашал Клааса Торфинена играть в карты. Вместо денег ротмистр ставил на кон лисьи шкуры из полагавшейся ему доли военной добычи. Клементсону не везло, как и в прошлый раз, когда играл с швейцарцем Готлибом Кюне. Связку за связкой он проигрывал добытую у московитов пушнину.
А Торфинен разбогател в одну ночь. Пока стихла пурга, половина занятой вахмистром лапландской вежи была завалена мехами.
- Дьявол тебя разрази, Торфинен! - выругался расстроенный проигрышем ротмистр. - Ты стал богаче наместника Норланда. Вернемся назад - купишь большой каменный дом в Рованиеми.
- Нет, ротмистр, если вернусь назад из Московии, то снаряжу трехмачтовый парусник для торговли с Ганзой.
Отец Клааса Торфинена, и дед его, и прадед жили в портовом городе, занимались мелочной торговлей. Из поколения в поколение не покидало Торфиненов стремление подняться из низов торгового сословия в купцы первой гильдии. Случалось иногда, что дела их шли в гору. Но частые пожары и наводнения сводили на нет прежние удачи.
Клаас Торфинен вдруг уверовал в свою счастливую звезду. После возвращения из московитской Лапландии он хотел повернуть торговое дело своей семьи и выйти в знатные люди...
Пер Клементсон любил дочь казначея из магистрата города Рованиеми. Чтобы завоевать любовь красивой девушки и уважение всех членов добропорядочного семейства, ротмистр собирался привезти из Лапландии богатую добычу. Он знал, что московитский пушной город Кола на Мурмане сказочно богат. Он прослышал давно, что везут поморяне туда пушнину с Новой Земли и просторов лапландской тундры, с низовьев северных рек и самых дальних поморий.
Повоевав Колу, Клементсон рассчитывал получить у короля солидное вознаграждение за ратный труд, чтобы, вернувшись в Рованиеми, повести разговор о женитьбе. Мечта взять в жены красавицу, которую уже считал своей невестой, не покидала ротмистра.
Простояв несколько суток из-за пурги, Клементсон двинулся дальше с отрядом. Огромные снежные сугробы вставали на его пути. Лыжники вахмистра Торфинена сбились с дороги. Отряд сделал огромный крюк и вернулся к месту прежней стоянки. Клементсон стал торопить вахмистра, но лыжники валились с ног от усталости...
Наместник Норланда с ротой наемных воинов швейцарского ротмистра Готлиба Кюне нагнал королевских латников за рекой Нарзугой.
- Почему так медленно движется отряд? - набросился с упреком на Клементсона Бальтазар Бек.
- Лыжники Торфинена вконец замучены тяжелым переходом, олени устали, господин наместник, - оправдывался ротмистр.