Г о л о с г е н е р а л а. А почему он не подчинился вашему приказанию?
Е р м а к о в. Горелов спас машину. Он проявил большое мужество, товарищ генерал.
Г о л о с г е н е р а л а. За такое мужество надо наказывать. Какие приняли меры? (Пауза.) Он сейчас в госпитале?
Е р м а к о в. Да, товарищ генерал.
Г о л о с г е н е р а л а. Понятно. И все же придется разобраться во всей этой истории. До свиданья.
Е р м а к о в (положив трубку). Се ля ви, как говорят французы.
С т а н и с л а в Л е о н и д о в и ч. Знаете, уважаемый Гордей Васильевич, в этом деле имели место две ситуации…
Е р м а к о в (прерывая). Две, говорите? Эх, Станислав Леонидович, что касается меня, то во всем происшедшем я усматриваю только одну ситуацию.
С т а н и с л а в Л е о н и д о в и ч. Какую же?
Е р м а к о в. Получу по шее от начальства.
С т а н и с л а в Л е о н и д о в и ч. Насколько я понимаю, Гордей Васильевич, шея у вас довольно крепкая.
Е р м а к о в. Вот только на эту ситуацию и надеюсь.
З а н а в е с
Палата в госпитале. Г о р е л о в углубился в шахматную партию. Неподалеку хлопочет С а н и т а р к а.
С а н и т а р к а (тихо). Сок гранатовый… будете?
Г о р е л о в. Нет. Унесите, пожалуйста.
Входит Ш у м и л о в.
С а н и т а р к а. К Горелову?
Ш у м и л о в. Ага. Как он?
С а н и т а р к а. Молодцом. Только…
Ш у м и л о в. Что «только»?
С а н и т а р к а. Задумчив больно. В шахматы сам с собой играет. Видать, тоскует. Наш доктор говорила, ему друзья нужны как воздух.
Ш у м и л о в. Ему воздух нужен… Это его жизнь.
Г о р е л о в (отрывается от шахмат). Кого я вижу! Саша Шумилов собственной персоной… Проходи, проходи…
Шумилов садится около Горелова. Санитарка уходит.
Ш у м и л о в. Вот тебе сок гранатовый, говорят, чудо как помогает.
Г о р е л о в. От чего? От ушибов, что ли?
Ш у м и л о в. Ну, черт его знает, от чего, но помогает… (Ставит бутылки.) Самочувствие?
Г о р е л о в. Отличное.
Ш у м и л о в (показывает на доску). Доиграем? Блиц…
Г о р е л о в. Давай.
Делают несколько ходов.
Ш у м и л о в. Шах, дорогой…
Г о р е л о в. А мы закроемся.
Ш у м и л о в. Еще разок…
Г о р е л о в. Поспешили, товарищ майор. (Переставляет фигуру.) А ну-ка убирайте свою прелестную королеву!
Входит А г е е в со свертком в руке.
А г е е в. Привет! Опять шахматы? Ну, кто у вас Спасский, а кто Фишер?
Ш у м и л о в. Не мешай, Агеев! Тут такое положение…
А г е е в. О-хо-хо! (Садится на койку.)
Ш у м и л о в. Больно оглушительно зеваешь. Недоспал, что ли?
А г е е в. Скорее наоборот. Под дождичек минуток пятьсот отхватил. А какой сон пикантный приснился, братцы, до сих пор забыть не могу! (Горелову.) Сок гранатовый притащил, говорят, лучшее средство… (Ставит бутылки.)
Г о р е л о в. Помогает, да? (Смеется.) Спасибо. Скоро из вашего сока буду ванны принимать.
Ш у м и л о в (делает ход). Алеша, как полагаешь, что могло присниться такому редкостному экземпляру?
А г е е в. У меня сны, братцы, должен вам сообщить, заказные. Вроде цветного заграничного кино. Снился мне берег лазурного моря, зеленые кипарисы, розовые олеандры, белый корпус санатория и пляж. А на пляже девушки в купальных костюмах… Ножками по водичке — вжиг, вжиг… Загорелые, стройные, как богиня Венера или минимум как Брижит Бардо. Горелов, ты комсорг, ты все должен знать. Почему на юге все санатории белые?
Г о р е л о в. Почему белые? Много солнца. И почему девушки в пляжных костюмах — тоже объясню. Там жарко… (Смеется.)
А г е е в. Оракул!
Г о р е л о в. И почему такие сны снятся — знаю.
А г е е в. Интересуюсь, и даже очень.
Г о р е л о в. Потому что летчику-испытателю первого класса Агееву пора бы в двадцать восемь лет и жениться.
А г е е в. Ну, посуди сам, где я возьму невесту? Берега лазурного моря вижу только во сне или зимой, когда там в основном одни пенсионерки. А в нашем летном центре все девушки давно замуж повыходили, даже в столовой ни одной официантки нет незасватанной. Подругу жизни стало найти, браток, тяжелее, чем какой-нибудь «МИГ» новой конструкции испытать.
Входит В р а ч. Шумилов и Агеев встают.
В р а ч. Добрый день! Садитесь, садитесь, товарищи, вы мне не помешаете. (Горелову.) Как ваше настроение?
Г о р е л о в. Отличное! И аппетит волчий.
В р а ч. Да?
Ш у м и л о в. Мы ему сока гранатового принесли…
В р а ч. Великолепно. (Горелову.) Засучите рукав, пожалуйста.
А г е е в. Можете не проверять.
В р а ч. Почему же?
А г е е в. Железный человек.
В р а ч (измеряет кровяное давление). Спокойно. Дышите. (Снимает повязку.) Все хорошо, Алексей Павлович.
Г о р е л о в. Сколько верхнее, нижнее?
В р а ч. Абсолютная норма.
А г е е в. Горелов за давлением ой-ой как следит, он ведь в космонавты собирался.
В р а ч. В космонавты? Алексей Павлович, правда?
Г о р е л о в. Собирался, на заре туманной юности.
В р а ч. Романтический порыв?
Г о р е л о в. Какой там романтический порыв! Скорее наивная проза. И вспоминать-то не хочется.
В р а ч. Расскажите, Алексей Павлович.
А г е е в. Хотите, я? Случилось это еще в шестьдесят четвертом году, когда Алешка курсантом был и в отпуск домой приехал… В провинциальном городишке тогда вдруг узнают, что Гагарин у них проездом будет. Весь народ, естественно, к центральной площади потянулся. А там церквушка неподалеку, на ней колокола малинового звона… Все шло как по нотам…
Г о р е л о в. Нет, уж лучше я сам, а то этот мастер художественного слова такое подзагнет… В общем, хлеб-соль Юрию Алексеевичу преподнесли и прочее. Но только наш предисполкома рот открыл, чтобы речь толкнуть, колокола нашей церквушки как рванут! Гагарин спрашивает: «По какому это поводу? Может, сегодня Никола летний какой-нибудь выдался?» Наш предисполкома растерялся и успел только на ухо ему прошептать: «Это церковники в вашу честь». — «В мою? — удивился Гагарин. — Вот дают!» Гагарин хохочет, кругом все хохочут, колокола во всю моченьку ревут… Так без речей и уехали.
А г е е в. Потому Алешка с письмом к нему и не успел пробиться.
Ш у м и л о в. С каким письмом?
А г е е в. Заявление черкнул: «Возьмите меня в космонавты».
В р а ч. Жаль, что не успели, Алексей Павлович.
Г о р е л о в. Если бы не эта нелепая катастрофа!
В р а ч. Еще бы раз попытались?
Г о р е л о в (твердо). Да. Потому что попасть в космос — цель моей жизни.
А г е е в. Смотри ты, Алеша хороший, все рассчитал точненько…
Г о р е л о в. Ты все шутишь, Агеев, но скажи: должна у человека быть главная цель в жизни, заветная мечта?
В р а ч. Конечно, Алексей Павлович. Вы правы. (Встает, смотрит на часы.) А теперь отдыхать. (Шумилову и Агееву.) И вам тоже.
Горелов ложится на кровать, закрывается одеялом. Врач, Шумилов и Агеев направляются к выходу.
Ш у м и л о в (тихо). Ну как он?