— Ты?! Но у тебя же завтра экзамен?! — только и мог выдохнуть Тим.
— Экзаменов много, а ты у меня один. К тому же — больной! — девушка чмокнула его в небритую щеку и проскользнула в квартиру. А дальше было настоящее возвращение в беззаботное детство — Тома хлопотала на кухне над каким-то особо питательным бульоном, поила им Тима, мерила температуру и пичкала новыми жаропонижающими. На душе Тима было так хорошо, что он, к собственному ужасу, порадовался тому, что заболел…
…Тим мотнул головой, отгоняя видение. Интересно, почему оно вдруг всплыло перед глазами? Ага, да ведь Данир чувствует себя сейчас так же хорошо, как Тим тогда. Вряд ли, конечно, он радуется, что разбился почти вдребезги, но заботу жены принимает с такой же радостью, как и Тим в прошлой жизни, т. е. страте. «Как это я его почувствовал так хорошо?» — удивился себе Тим. Стало интересно, захотелось понаблюдать, как он отреагирует на других людей. Поэтому настойчивое предложение Данира устроиться на почетном месте справа от хозяина Тим категорически отверг — забрался в противоположный угол и устроился на низком пуфике. Дана упорно пыталась разместить Тима получше — не в восточных традициях так обращаться с лучшим другом хозяина, но Тим категорически отказался от высокого стула. Его положение сейчас было как нельзя лучше — его почти не было видно из-за стола, зато он мог прекрасно видеть всех. Точнее, чувствовать.
Из своего уголка он наблюдал за весельем друзей. И как только сосредотачивал внимание на ком-то, то моментально чувствовал эмоциональное состояние человека. Больше всего ему понравилось «подглядывать за состоянием души» женской половины вечеринки. Тим открыл для себя новое наслаждение — купаться в чужих эмоциях. Он постарался «заглянуть в душу» Дане, хлопотавшей возле стола, и на него нахлынул поток доброты, смешанной с жалостью и заботой. На глаза Тима даже набежали слезы от такого потока, и ему стоило больших усилий не дать им скатиться по щекам. От этого единения с Даной она стала как бы роднее Тиму, понятнее, более «своей».
Но больше всего Тима поразило состояние Татьяны, гордой до надменности женщины лет тридцати пяти. Тиму еще не доводилось с ней разговаривать — она работала главным администратором в цирке и в основном общалась с посетителями и начальством, не «унижаясь» до простых циркачей. А на вечеринке Тим наблюдал, как Татьяна веселилась, и неожиданно чувствовал, что это веселье было с каким-то внутренним надрывом. Она выпила больше, чем следовало, вероятно, неосознанно пытаясь заглушить внутреннюю боль. Но полной неожиданностью для Тима было то, что Татьяна пригласила его на медленное танго. В танце она прижалась к нему, почти повиснув на шее, и положила голову на грудь. Тим почувствовал, как она изголодалась по человеческому теплу — не по мужскому телу, а именно человеческому общению, соприкосновению душ. Разговаривать Татьяна не хотела (или не могла?), и у Тима было время «рассмотреть», прочувствовать ее изнутри. Под внешней оболочкой уверенной красивой женщины скрывалась ранимая душа, которая очень отзывчива как к хорошему, так и к плохому. Увы, последнего в ее жизни, видимо, было больше, поэтому женщина закрылась «броней» надменности — так легче никого не допустить внутрь. Не попадет плохое, значит, не будет и больно. Но не попадает и хорошее — вот за ним-то Татьяна так истосковалась! И, почувствовав интерес Тима, бессознательно потянулась к нему — чтобы получить порцию душевного тепла… Впрочем, изучать эмоции Татьяны Тиму было сложновато — уж слишком она была близко, мужское начало переплеталось с женским, а эмоции — с физиологией…
Тим усадил разморенную даму на стул и пробрался опять в свой уголок. На себе он ловил подбадривающие взгляды некоторых мужчин — мол, давай, воспользуйся обстановкой. Но это меньше всего входило в его планы. К концу вечеринки Тим определил, что лучше всего эмоции другого человека улавливаются на расстоянии не ближе 1.5 метра и не далее 3.5 метров. А вот ближе полутора возникают другие ощущения…
Данир остался доволен встречей с друзьями — давно он не видел цирковую труппу в полном составе. Однако через несколько часов сидения на диване он начал морщиться от боли, не помогало даже подкладывание подушек, которым занималась Дана при каждом легком движении бровей мужа. Гости это поняли и начали потихоньку расходиться. Но каждый уносил с собой частичку тепла, которым была пропитана квартира Данира. Впрочем, все гости участвовали в создании атмосферы праздника — они пришли в дом к другу, и каждый искренне желал его выздоровления. А также был рад просто пообщаться с коллегами. «Праздник получился», — думал Тим, выходя на лестничную площадку. «И он пошел на пользу всем, а Даниру — больше всего».