Остальные «составляющие успеха» складывались из таких крошечных «и», что Тима это начало раздражать. Что, возвращение в прошлое было не правильным решением? Что, он так и будет убивать оставшуюся жизнь по мелочам?
Тим резко вскочил, натянул брюки и на цыпочках вышел в коридор. Баба Дуся чутко зашевелилась на своей высокой кровати с громоздкими шарами по углам железной спинки. Тим в темноте пошарил рукой возле вешалки в поисках ботинок, потом стянул с крючка свою куртку и выскочил за дверь. В трудные минуты ему всегда помогала ходьба. Вообще-то, время сейчас было не самое подходящее — где-то между часом и двумя ночи… Впрочем, почему не подходящее-то? Наоборот идти просторнее — ни тебе пешеходов, ни машин…
И Тим бодро зашагал в сторону от подъезда. От долгого «кручения» на кровати у циркача сейчас немного кружилась голова. Он и не придал значения тому, что его походка не отличается твердостью.
— Эй, мужик, притормози-ка! — услышал он повелительный окрик. В его сторону направлялся патруль в составе трех человек. Худенькие фигуры в форменных куцых шинелях излучали одновременно и чувство жалости, и чувство животного страха. «Только этого еще не хватало!» — мелькнуло в голове у Тимура. «Не надо было на освещенную улицу выходить, полицейских бы и не встретил…»
— Гуляем, гражданин? — произнес самый высокий из стражей порядков, который все равно едва доставал до виска Тимура. Нововведенное слово «господин» явно еще не вошло в его обиходный словарь. — И нарушаем общественный порядок?
Тим всё еще пребывал в «растрепанных чувствах» и ответил невпопад:
— Я и правда вышел погулять. Но как же я нарушаю общественный порядок?
— Вы оскорбляете своим видом окружающих! — произнес заученную фразу второй по росту (и, видимо, по званию) полицейский.
Тима некстати начал разбирать смех — ситуация походила на какую-то комедию абсурда. Каких окружающих, когда на улице кроме трех патрульных никого и в помине не было?! И чем он мог их оскорбить? Не застегнутой на все пуговицы курткой?! Он только собрался всё это высказать, как почувствовал под локтями тугие пальцы пареньков:
— Пройдемте! В отделение до выяснения личности! — прозвучал голос самого высокого из «копов».
— Почему? Не имеете права! Я ничего не…
Тим заставил себя замолчать — ситуация походила на снежный ком, катившийся с горы на большой скорости. Чем больше он «распалялся», тем больше притягивал неприятностей. Внутренним чувством он понимал, что надо успокоиться, правильно настроиться, тогда все и изменится. Но «житейский ум» подсказывал совсем другое — распинать этих зарвавшихся от безнаказанности юнцов и убежать как можно быстрее…
Но циркач послушал свою интуицию, сделал глубокий вздох и зашевелил ногами в направлении, куда его вели полицейские. Тим неожиданно почувствовал, как рука одного пошарила в его кармане справа. Он невольно прижал локоть к бедру, хотя в кармане ничего не было. В ответ получил ощутимый удар дубинкой по спине — от начальника.
— Сопротивление органам власти?! Так и запишем в протоколе…
На Тима начала накатывать паника — свидетелей-то нет. Эта троица может сочинить все, что угодно и подтвердить слова друг друга. И тогда он окажется за решеткой, и не выполнит своей миссии…
Стоп, а какая у него теперь миссия-то?! Похоже, спасать никого не придется — его двойник в этой страте и не собирается встречаться с Томой… Что ему тогда тут делать? Тюремных вшей кормить?!
Тим неожиданно улыбнулся этой абсурдной фразе, родившейся в его голове. Видимо, она всплыла из уроков литературы в школе. Это декабристы страдали от назойливых насекомых… «Впрочем, может и сейчас вши — актуальная проблема? Вот и представился случай узнать!».
От этой мысли на душе опять стало легко, Тим даже слегка улыбнулся в бороду и продолжал шагать, стараясь попадать «в такт» с полицейскими. Проблема была в том, что два паренька по его бокам шагали «не в ногу», и если Тим согласовывал движения с одним, то обязательно нарушал гармонию с другим. «Попробую-ка я их объединить!» — неожиданно решил Тимур.
Он сосредоточился на своей правой ноге, представил ее слившейся с правой ногой одного из патрульных и потом сделал одновременно мысленное и физическое движение своей конечностью. Паренек «споткнулся» на ровном месте, поменял ногу, и теперь они все шагали «дружно в ряд». Тима эта стройность марша и рассмешила, и порадовала одновременно. Рассмешила потому, что он меньше всего мечтал о подобном совместном времяпровождении, когда выходил на улицу в поисках душевного покоя. Порадовала же по той причине, что он как-то повлиял на ситуацию.