Испытания проходят хорошо. Вдруг Васин чувствует лёгкое головокружение. Ему словно не хватает воздуха.
«Что-то неладное с кислородной системой», - мелькает тревожная мысль.
Отыскивать и устранять неисправность нет времени. Кислородный голод - коварный и опасный противник. Он действует незаметно и быстро. У человека начинают синеть губы, ногти и наступает бессознательное состояние. Испытатель мгновенно переводит самолёт в пикирование. Он действует рефлекторно. Это результат длительной предполётной подготовки, упорной тренировки на земле, заучивания наизусть всех действий, которые, возможно, придётся выполнять в воздухе. И вот едва возникла опасность, мышцы стали действовать точно, безошибочно, экономя каждую долю секунды. Следовало как можно скорее покинуть зону кислородного голодания.
Самолёт стремительно снижался, но и силы лётчика убывали быстро. В ушах стоял звон, кровь кузнечными молотами била в виски, сознание туманилось. Испытателю казалось, что какая-то тёмная сетка опускается на глаза. Усилием воли он заставлял сетку подниматься и вновь обретал зрение. Но с каждым разом делать это становилось всё труднее.
Глаза лётчику застлала какая-то серая муть. «Совсем теряю сознание», - подумал он и заметил на стенках кабины капельки влаги. Встречный воздушный поток гнал их вверх.
«Да ведь я пробиваю облака, - сообразил испытатель. - Значит, земля уже недалеко».
И вот когда Васин думал, что у него разорвётся сердце, что он больше не выдержит, облака остались вверху. Стрелка альтиметра сползла до трёх тысяч метров высоты. Теряя сознание, лётчик сбросил фонарь с кабины самолёта и стал жадно вдыхать живительный воздух. Голова сразу прояснилась, силы восстановились, он вывел самолёт на аэродром и благополучно произвёл посадку. Инженеры нашли причину аварии и надёжно устранили дефект.
Неприятные минуты пришлось пережить в воздухе другому моему товарищу по работе, лётчику-испытателю Юрию Гарнаеву. Он успешно провёл сложные испытания опытного самолёта. В заключение их следовало проверить, сможет ли пилот в случае необходимости благополучно покинуть машину, чтобы прибегнуть к парашюту. Возникало опасение, что при катапультировании на большой скорости, отброшенный назад встречным воздушным потоком, он ударится о хвостовое оперение.
Для испытания инженеры установили на самолёте перед кабиной лётчика катапультное сиденье. На него поместили «Ивана Ивановича». Так авиаторы в шутку называют пятипудовый манекен, который вместо человека выбрасывается с парашютом при испытаниях.
Перед вылетом Юрий Гарнаев внимательно осмотрел самолёт и катапультное сиденье с «Иваном Ивановичем».
- Как будто всё в порядке, - сказал он инженеру.
- Рекомендую Вам выбрасывать манекен не на горизонтальном полёте, а на пикировании, - посоветовал тот. - Это будет надёжней. «Иван Иванович» пройдёт от киля на большом расстоянии.
Испытатель надел парашют и поднялся в кабину. Он запустил двигатель и повёл истребитель в воздух. Когда стрелка высотомера показывала пять тысяч метров, лётчик, разогнав самолёт до заданной скорости, отдал ручку управления от себя. Машина опустила нос. Одновременно Гарнаев протянул руку, чтобы включить стреляющий механизм. Вдруг самолёт содрогнулся от удара. Под действием силы инерции катапультное сиденье вместе с манекеном тронулось с места и поднялось вверх. Встречный поток воздуха со страшной силой отклонил весь этот механизм назад, согнул металл, заклинил ролики сиденья, которое навалилось на кабину испытателя, прикрыв её сверху, как крышкой. Гарнаев видел землю только через щели между бортами кабины.
Катапультное сиденье не только до предела ограничило лётчику обзор, но также лишило его возможности воспользоваться парашютом.
«Настоящая западня!» - подумал Гарнаев.
Была только одна возможность спастись - посадить самолёт почти вслепую, ничего не видя перед собой. Испытатель радировал на старт о происшедшем и о своём решении.
Сделав по команде с земли третий, а затем и четвёртый разворот, испытатель повёл истребитель на посадку. Под плоскостями самолёта проносились знакомые ориентиры, но из-за плохого обзора Гарнаев видел их только в момент полёта.
В памяти всплыл аэродром и стоянка самолётов за взлётно-посадочной полосой. Если самолёт неточно приземлится на большой скорости, то проскочит полосу и врежется в эти самолёты.
Наконец испытатель увидел серый бетон взлётно-посадочной полосы. Лётчик с трудом определил высоту, добрал ручку управления на себя, и колёса самолёта плавно коснулись земли.