— Я никому не сопротивлялся. Дело в том, что ваш «орангутанг» чуть не уничтожил месяцы моих исследований. Он чуть не опрокинул мой стол с образцами, это меня и возмутило, я поспешил выдворить его из моей лаборатории, на что он схватил меня и приволок сюда.
— Кто вы? — спросил Акано.
— Позвольте представиться — Орнелий Калс Принуис с Галеоса, магистр, член Имперской Академии наук.
— Я Акано Тэйл с Карны, я возглавляю эту группу. Приношу свои извинения за моего подчинённого. Уверен, что он не хотел вам навредить намеренно.
— Не хватало ещё, чтобы он это сделал намеренно, — возмутился магистр наук.
— Скажите Орнелий, могу я вас так называть? — спросил Егор.
— Да.
— Так вот, скажите Орнелий, над чем вы работаете?
— О, это потрясающе! Вы просто не представляете, скоро я смогу совершить удивительное открытие, которое изменит само понятие мироздания.
— Надо же, — усмехнулся Дрейк Келлар.
— Вы смеётесь? — резко выпалил Орнелий. — Зря! Мне осталось совсем немного до открытия. А этот, коротышка, директор, никак не даёт мне совершить перелёт в другую часть планеты для того, чтобы я произвёл кое-какие замеры и, чтобы я смог взять несколько образцов.
— Я вам ещё раз повторяю, Орнелий, — вмешался в разговор директор, который тоже выбежал в общий зал на поднявшийся шум, — я не могу разрешить вам перелёт на другой конец планеты. Я уже сотни раз вам объяснял, что перелёты от станции к станции совершаются только в экстренных случаях. Чёрт возьми, вы же учёный и сами знаете, что твориться на этой планете и, как опасно покидать комплекс в этот сезон.
— А разве ответ на вопрос мироздания — это, по-вашему, не экстренный случай? Тем более я уже несколько месяцев наблюдаю за климатом планеты, а ещё у меня данные по наблюдению за этой планетой за последние семьдесят лет. И я утверждаю, что сейчас самый спокойный период — лето, если угодно. И вы просто обязаны разрешить мне перелёт, иначе придётся ждать ещё три года.
— Нет и точка. Я не возьму на себя ответственность за жизнь известного учёного, — отрезал директор.
— Вот! И с таким отношением я сталкиваюсь каждый день. Ну как, скажите на милость, работать в таких условиях? Как прикажете мне бороться с этим невежеством и тупыми принципами следовать правилам?
— Правила на то и придуманы, чтобы их соблюдать, — вмешался Егор.
— Правила придумали, чтобы можно было управлять нами. Здравомыслящему человеку нет необходимости воровать или убивать, или творить ещё какую-то чепуху. Конечно, есть общепринятые этические и нравственные нормы, которые мы все соблюдаем, но правила… Их придумывают каждый день, всё новые и новые правила, чтобы держать народ в узде. Чтобы вот такие как они, — он обвёл присутствующих взглядом, — не сбежали отсюда, и продолжали приносить прибыль, чтобы вы бросались в огонь ради императора. Правила придумывают, чтобы управлять нами, чтобы загнать нас в рамки необходимые власть имущим. Свобода? Не смешите меня. О какой свободе вы говорите, когда вокруг одни правила: «не делай так», «не ходи туда», «не смотри это», «не ешь это». Это не — свобода — это жизнь в мире правил и предписаний. И иной раз, кажется, что придумывают их полнейшие идиоты и кретины.
Он тяжело дышал, лицо его покраснело было видно, что его задели за живое. Егор протянул ему стакан воды, который взял с соседнего стола, магистр жадно выпил его.
— Спасибо. В горле пересохло. Простите меня за эту тираду, но, знаете ли, накипело.
— Всё в порядке, магистр, — Егор посмотрел в сторону Кейлона. — Мы совсем не обижаемся. И знаете, что? Я даже согласен с вами, — добавил он с ухмылкой на лице. Ему было приятно подразнить будущего императора. Он ему всё ещё не доверял. Последний сделал вид, что не расслышал его замечания.
— Мы как раз направляемся к ближайшей станции. Пожалуй, у нас есть ещё одно место, не так ли?
— Да, но думаю, магистру будет не совсем удобно с нами, — возразил Акано.
— Нет, нет! Я с удовольствием отправлюсь с вами. Вы не представляете, насколько вы меня выручите. Это будет просто потрясающе.
— Нам надо позволить поехать магистру с нами, — Егор посмотрел на Акано и бросил на него взгляд, не терпящий возражений. За время их совместной службы друзья научились понимать друг друга с полуслова.
— Хорошо, будьте готовы, через час мы отправляемся.
— Но это невозможно.
— Что? — спросили все хором.
— Сейчас там, за пределами станции, жуткий холод, а позже пройдёт ураган. До завтрашнего утра путь совершенно закрыт.