Он говорил, глядя на зажатый в руке кулон на серебристой цепочке, в виде голубого цветка.
— Я не знал свою семью. Рос в сиротском приюте. Оказывается, я незаконнорожденный сын какого-то барона. А она родилась в браке. Только и всего. Кому-то перешла дорогу. Спутала какие-то планы. А они обо всём догадывались. Но заказ всё равно отдали мне.
Я молчал, но уже не боялся. Выйду я отсюда живым, или нет, от меня уже не зависело, и страх был бесполезен. К тому же… Не знаю, стоило ли слушать его слова, но я начал понимать. У меня самого была сестра. Младшая, несносная, обожаемая… далёкая. Но живая. А он…
Голос Жана менялся, из него уходила хрипотца, и я понял, что смотрю на него прежнего и настоящего. Зверь ушёл.
— Не знаю, как бы сложилось, сделай всё другой человек. Наверное, я бы просто и тихо загрыз его одного. Но они совершили ошибку. Мне ведь плевать на других. Я не мучился совестью, когда… сворачивал ей шею. Нужен был несчастный случай. А она ведь могла оказаться кому-то другому сестрой, дочерью, матерью… я не думал об этом раньше. А так, выходит, когда затронули лично меня, всё перевернулось.
Он повернулся, и на меня посмотрели совсем пустые глаза.
— Всё было зря. Я жил зря. Никакого смысла… — Он шептал, скользя взглядом по телам. — Хотел найти свою семью. И сам её сгубил…
Мы смотрели друг на друга. Я не убежал, не опустил глаза, не отшатнулся, и бестий оставался спокоен. А ещё он что-то по поводу меня решил.
— Ты не должен здесь находиться. — Сказал он, наконец. — Я сыт по горло чужой кровью. Уходи, и ты ничего не видел. Но сначала…
— Что я должен сделать? — Ровно поинтересовался я.
Бестий поступил неожиданно. Он подбросил в ладони свой кинжал и протянул его мне вперёд рукоятью. Я взял оружие, ещё теплое от руки хозяина, и недоумённо посмотрел на него. Жастин пронзительно смотрел на меня жутким остановившимся взглядом.
— Сначала ты должен меня убить.
***
Настоящее время.
Глаза светлого, лежащего в пропахшей зельями комнате и бессмысленно уставившегося в потолок, чем-то напоминали мне взгляд Жана. Такие же пустые, словно он уже умер, и только со стороны кажется живым.
Спать хотелось жутко, особенно сейчас, на рассвете, но судя по всему, меня такая радость сегодня минует.
— Мне всё равно. — Проронил светлый. — Меня не волнуют их планы, намерения. Я изгнанник, только добровольный.
— Ты же понимаешь, я не могу тебя отпустить.
— Упустить. — Поправил он, как бы машинально. Неглуп, значит. — Понимаю. Моим словам веры мало, каждый может говорить что угодно. Но если бы у меня был выбор, я бы всё равно не отказался пойти к тёмным.
— Удивил! — Хмыкнул я, наклоняясь и подбирая с пола пустой флакончик. Его я в спешке бросил, когда вылил содержимое в глотку умирающему, и склонившись над ним, чуть ли не голыми пальцами удерживал жизнь в теле. Трудно было держать чужую шею, пациента-то корячило в неслабых судорогах… Да, это была бурная ночка. Даже помогавший мне демон уже пару часов как уполз на свою койку. Что моего настроения не улучшало. Я тоже хотел так беззаботно дрыхнуть.
Светлый, нахмурившись, осторожно потягивался, словно проверяя, всё ли в его теле находится на своём месте, и как система в целом себя чувствует.
— Я думал, что моё исчезновение никого особо не взволнует. А оказалось, я такая важная персона, что на мою поимку выделяют патрули.
— Серьёзно!? Надеялся, никто не спохватится?.. Tjerr-lei.
Он дёрнулся, и в карих глазах я наконец-то заметил эмоции, близкие к растерянности.
— И полагал, что я тоже ничего не замечу. — Закончил я мрачно. — Удивил ещё больше. Как же я, по-твоему, мог такое пропустить?
И продемонстрировал на вытянутой руке цепочку нарочито простого плетения, на которой качался родовой символ рода Сайленн. Теперь-то я его вспомнил. Как же. Остролист. Резные листья, закрученные побеги. Раньше им украшали венцы властителей. Надо было самому додуматься…
Теперь козыри открыты, подумал я. Посмотрим, как он будет играть дальше.
Но оказалось, что собеседник вообще не играл.
— У меня в руках не было ни одной нити управления. Я думал, моё положение известно всем, и тёмным тоже. Государство от исчезновения такого персонажа ничего не потеряет. Но вышло, что ошибся…
— Значит, мы тебе только поможем. — Невозмутимо заметил я, решив не повторяться, что для принца такое легкомыслие более чем странно. — В такой разношёрстной группе одинокому барду будет легче затеряться. Особенно если он будет вести себя скромно, спрячет уши под повязкой и выдаст себя за полукровку.
— Хорошая мысль. Но у вас из-за меня могут быть крупные проблемы. Этот патруль вряд ли был последним. А с учётом того, что ни один из них не вернулся…
— Ничего. — Я усмехнулся, собирая компоненты к зельям и флаконы с алхимией в сумку по всей комнате, вместе с остальными своими вещами вроде перчаток или рубашки. — Ты среди нас не единственная важная персона.
***
Най.
— Такими темпами я точно разучусь засыпать самостоятельно, без всяких его отваров! — Ворчала я себе под нос, спускаясь в общий зал поутру. Вот же хитрый эльф. Нужные сведения вытащил, успокоил, спать отправил, чаем напоил. А это оказался не простой чай!
Граций, пробравшийся ко мне в комнату поутру, отказался слезать с меня, и теперь я несла зверька на руках, как персидскую кошку. Он расслабился, свесил хвост и заднюю лапку, и еле слышно мурлыкал.
Народ только начал просыпаться; одна-единственная разносчица ползала по залу сонной мухой, протирая столы. Место за стойкой и вовсе пока пустовало. В отличие от вчерашнего разгула, трактир сейчас поражал пустотой и спокойствием. Занят был только один стол; к нему-то я и пошла.
Проснулись пока только Сандар, Ксайф и Фарриэт. Ксайф вообще встала раньше всех, потому что с утра уже сидела у меня в комнате, сложив руки на спинке стула, уткнувшись в них подбородком и сделав трогательное личико с большими-большими любопытными глазами.
— Хочешь об этом поговорить? — Поинтересовался самый умильный в этом мире психолог.
Ну и часа полтора мы сложившуюся ситуацию обсуждали. После того, что о Жастине рассказал Динар, меня немного отпустило. В конце концов, у каждого бестия, который устраивал окружающим локальный геноцид, имелись свои мотивы. Мне просто нужно будет держать себя — особенно вторую «себя» — в руках. К тому же не все бестии такие обезбашенные. Мы как раз направляемся в гости к самому яркому доказательству. И ведь о нём автор той книги даже словечком не обмолвился! Стало быть, и другие нормальные Бестианы были упущены из внимания этим расистом, так что хватит — успокоиться и забыть.
Ксайф, кстати, была воодушевлена планирующейся встречей с Дархартэ. Ведь такой долгожитель просто обязан знать что-то о «неправильных» стихиариях, если они когда-нибудь существовали. Или подсказать что-то из своей библиотеки — в конце концов, большую её часть он собирал, или вообще сам написал.
Нежданно свалившемуся на наши головы принцу мы тоже перемыли косточки. Очень интересовало, после сказанного Динаром, с чего вдруг такая персона оказалась здесь. Может, увёл у отца любовницу? Или пытался совершить переворот? Или вообще выступал против планов по нападению на тёмных? Точно мы не знали. Интересно, а сколько ему вообще лет?.. В общем, персонаж был очень загадочным, а потому донельзя интересным.
Я удивилась, увидев этого персонажа сидящим за одним столом с моими спутниками. Хотя удивляться было нечему, Динар явно сделал всё возможное, чтобы за ночь поставить его на ноги. Блондин сидел чуть в стороне, с торца стола, рядом с кружкой чего-то дымящегося, вдумчиво и тихо перебирая струны. Скорее, настраивал, чем играл.
Фарриэт, урча себе что-то под нос, была занята распиливанием на части здоровенного куска мяса во всю тарелку, сочащегося соком пополам с кровью, и ей всё остальное было фиолетово. Да уж, сил вчера она потратила и вправду немало. Вампир насвистывал песенку, что-то выцарапывал ногтем на столешнице, и отношение к нам у него было такое же равнодушное.