Я бросила последний взгляд на озеро. Под закатным солнцем, подёрнутое мелкой рябью, оно сияло, словно наполненное алмазами. Вот уж точно волшебное место, манящее, но опасное. Ну ничего, ещё утром полюбуюсь…
Какое-то время спустя все кружком сидели вокруг костра, жадно потягивая ноздрями запах томящегося в котелке мяса с приправами. Ветви уже перегорели и теперь переливались жаром, как огненным перламутром, источая уютное, почти домашнее тепло. А уж если вспомнить, что там, внутри, упрятана картошечка в листьях…
Кулинар темноэльфийской наружности давал голодным нам по рукам, стоило только потянуться к костру. Я-то после первой попытки поняла, что лучше подождать, зато Ксайф с Дарканом всё не теряли надежды.
Светлый эльф, за весь день подавший голос только раз (когда демон на полуденном привале протянул ему хлеб, блондин попросил называть его сокращенно, Тамином) полулежал на своём покрывале с записной книжкой, чёркая там что-то тонким грифелем. Похоже, его это успокаивало. Вроде как стихи, но я видела страницы только мельком. Зато Сандар, обходивший поляну в поисках сухостоя для костра, пару раз как бы невзначай прошёл за его спиной, незаметно приглядываясь к записям куда внимательней. Судя по вампирьему спокойствию, на шпионские записи похоже не было.
Вообще, к попутчику уже успели привыкнуть, и даже Фарриэт больше не косилась. Как-то он умел к себе расположить, или просто его спокойное поведение многим нравилось.
— Готово — наконец, сообщил Динар, и едва не был снесён голодными нами.
Во время перехода все выдохлись, и особых разговоров вечером на поляне не было, пока время ужина не прошло, и к Тамину, взявшему в руки лютню, не подобралась Ксайф.
— Ты можешь что-нибудь спеть? — Спросила она вежливо-вежливо. Кажется, я одна заметила, как демон тайком неодобрительно покосился на неё.
— Что спеть? — Меланхолично отозвался венценосный менестрель.
— А много чего уже знаешь? — Динар тоже что-то писал в блокноте, но целеустремлённо и гораздо уверенней.
Светлый шкодливо усмехнулся.
— Уже знаю песню о рыбаке и двух русалках…
Вампир с тёмным эльфом закатились от смеха:
— Нет, эту, наверное, не надо! А что в репертуаре есть из приличного?
Тамин немного замялся, словно решаясь.
— Эту вы, скорее всего, ещё не слышали. — И начал перебирать тонкими пальцами по струнам, начиная тихую, задумчивую мелодию. Она понемногу набрала громкость, расцвела разнообразием нот, и светлый запел, заставив меня вспомнить Кукрыниксы и Би-2, и удариться в ностальгию…
— Кот уходит умирать
Каждый раз вдали от дома.
Не умеет себе врать -
Уходить же по любому.
Потускневшие глаза,
И в груди не слышно сердца -
Не успело все сказать,
И не хочет больше греться…
Поменялся ритм, струны зазвучали в отчаянной и настойчивой мелодии, а голос окреп, повёл её за собой, заплетая слова в припев…
— Покажи мне мир вокруг,
Помоги его понять мне.
Ветер душит, разум глух.
А тоска всё необъятней…
Музыка на миг оборвалась и снова полилась по поляне прежним мотивом.
— Кот уходит умирать
В одиночестве желанном,
Вы не сможете понять -
Это кажется вам странным.
Расскажи мне о судьбе,
Бесполезной и неясной.
Убеди в своей борьбе,
Пока разум не погаснет!
…Кошки не боятся знать
То, что нам неинтересно.
Не умеют себе врать -
Я не феникс, не воскресну.
Докажи, что сам живой.
Убеди, что что-то знаешь.
Слышишь голос — это мой.
Докажи, что понимаешь…
Лучше смерть одним встречать.
Так, возможно, будет легче.
Кот уходит умирать…
Тренькнула и обвисла струна. Как настоящий солист, светлый, как ни в чём не бывало, дотянул последнее слово и только после этого закатил глаза.
— Да мать твою, сколько можно? — И полез в куртку за набором запасных струн, свёрнутых кольцом. Но судя по лёгкой улыбке, наши со стихиарием восхищённые лица были ему наградой.
— Теперь я понимаю, почему ты ушёл в барды. Родился не в той семье! — хмыкнул вампир.
— Не то слово… — тихо пробормотал Тамин.
Сверху на траву упали первые дождевые капли, редкие но крупные, и он поспешил убрать инструмент в чехол, а потом и накрыть курткой.
Ксайф обвела довольным взглядом спутников, мрачно прячущихся под капюшоны с одеялами, и вскинула ладонь вверх, щёлкнув пальцами. Капли все до одной стали уходить в стороны, словно скользя по невидимому куполу, которым накрылась поляна. Я запрокинула голову и даже приоткрыла рот. Это смотрелось так фантастически, что хотелось смотреть часами.
— Сможешь продержать всё время, пока идёт дождь? — спросил Динар. Ведьма фыркнула.
— Да хоть всю ночь, раз плюнуть!
Привыкли они к чуду. А я, наверное, до конца жизни буду удивляться…
***
Диннариэль.
После трудного дня и горячего ужина, все довольно быстро улеглись на свои места и уснули.
— Давно научился играть? — поинтересовался я у светлого. Тот на миг задумался, что-то прикидывая.
— Года три как. Во дворец часто приезжали менестрели. Само собой, лучшие из лучших. Вот я и нахватался впечатлений. — Он помедлил, осторожно дёргая только что натянутую струну. Та отозвалась пьяным котом, и он снова принялся подкручивать колку.
На поляну опустилось спокойствие и умиротворение. Най, которой опять выпала первая смена, сидела спиной к костру, наблюдая за зарослями и медленно расчесывая волосы найденным у меня в сумке гребнем. На костре медленно закипала вода под чай, а я на всякий случай записывал в карманную книжку состав противоядия от луноцвета, которым был отравлен принц, и детально расписывал внешние симптомы. Сначала-то я думал, что это был аконит. И что зелье у меня в сумке имеется. Но ошибся, ибо признаки отравления этими ядами оказались очень схожи, а вот противоядия для них требовались абсолютно разные. Помогли только вбитые в голову знания о травах и алхимических компонентах. А так же о том, насколько их свойства можно изменить простой магической обработкой, для которой, к счастью, вполне хватает врождённой эльфийской магии…
— Я с самого рождения воспитывался в атмосфере презрения ко всем, кто от меня отличается. — Вдруг тихо признался светлый, продолжая возиться со струнами. — Оказывается, очень легко судить того, кого ни разу не видел. Легко слушать чужие слова и безоглядно верить им, особенно если они льстят тебе самому. Но оказалось, что многое было ложью. Подлость, алчность и предательство встречаются повсюду. В том числе, и среди своих. А я только недавно понял, как ребёнок, что нельзя судить большинство по единицам, и даже единиц — по большинству. Люди говорят верно: каждый учится всю свою жизнь…
Теперь в моих глазах он был гораздо больше похож на престолонаследника. Понял мои мысли, и тонко намекнул, что неплохо бы кое-кому научиться смотреть своими собственными глазами. Но так ненавязчиво это сделал, вроде как указав только на свои ошибки, что и обижаться не на что.
Светлоэльфийского владыку я никогда не видел, но был достаточно наслышан. Трудно представить для Настиэрэля наследника менее подходящего, чем этот. Слишком уж он оказался рассудительным, и с холодной головой. Кто знает, будь у владыки его нрав, сложилось бы всё иначе…
Я так задумался над различиями характеров в роду Сайленн, что не заметил, как он пристально смотрит на меня.