Сквозь видения прорывался отстраненный незнакомый голос, чеканящий слова, складывающийся в строки:
«Одна душа, и два девичьих лика,
Пройдет сквозь мрак, но выйдет невредима.
Те, кто замыслил зло, уйдут во тьму без крика…»
Дальнейшие слова сливаются в бормотание, словно их что-то заглушает…
Алый закат, горящие пурпуром облака, расплескавшиеся по горизонту… Невероятное зрелище, такое яркое… Но то, что вижу и то, что чувствую — это снова разные вещи. Мне страшно. Отрывистый, тревожный голос, который говорит ужасное… и чёрные, как перья ворона длинные волосы, которые порыв ветра бросил вперед, на фоне заката…
Я склоняюсь над чьим-то лицом, и на нем открываются серые глаза. В глубине зрачков словно играет отстветами притихшее пламя. Это отражение?.. Или огонь… настоящий? Но я вижу, что этот огонь угасает. Навсегда…
Мрак и холод камня, которого веками не касались живые руки… впереди проступает свет. Белый камень резных стен, арка дворца, изогнувшаяся над головой, на которой застыли, словно живые, каменные цветы, вырезанные неведомым мастером тонко, до последнего листочка и жилочки…
Я не знаю, что это было, и наутро свои видения могла вспомнить только с трудом. К вечеру они и вовсе стерлись из памяти, как плохой сон. Но почему-то после них мне стало спокойно.
Глава 8
Глава 8.
— Ненавижу пещеры. Все пещеры, какие вообще существуют.
— Поверь, я тоже! — Откликнулся эльф, дергая коня за повод. Тот почему-то уперся всеми четырьмя ногами и упрямо мотал мордой, ни в какую не соглашаясь идти с такими придурками, как мы. Эльф тоже оказался упрямым, и вот уже минуты две я наблюдала за этим увлекательнейшим поединком характеров. Конь стоял в пещере, Динар — снаружи, поводья натянулись сквозь незримую границу, не пропустившую химер внутрь.
— Да иди же ты, скотина! — Злился представитель дивной расы, ожесточенно дергая на себя, и упираясь сапогами в дерн. — Чего ломаешься, как девица на выданье?
Я решила, наконец, внести свою лепту в происходящее, и тем самым, со спасения конкретно этого ушастого, начать свою великую миссию. Подумав, и склонившись в сторону радикальных мер, я коварно зашла коню в тыл и с размаху дала пинка. Попала по бедру, но этого неожиданного факта оказалось достаточно, чтобы конь, удивленно взвизгнув, рванулся вперед.
Надо сказать, эльф такого не ждал и продолжал держаться за уздечку, благодаря чему неожиданно для себя секунду протащился на спине за животным, как на привязи, пропахав спиной траву. Потом как-то оттолкнулся, извернулся, натянул повод. Конь опустил голову и невозмутимо принялся пастись, помахивая хвостом и выражая всей своей позой полнейшее спокойствие. Ушастый спасённый отряхнулся, морщась от движения правым плечом, неблагодарно покосился в мою сторону и полез в седло. Я огляделась, в поисках того, что мы могли бы забыть, не нашла ничего такого, кроме себя самой, и побежала к ним.
Молча втащив меня на спину животного, Диннариэль огляделся, пришпорил обалдевшего коня и пустил его галопом по незамеченной мной вчера тропе, не проронив ни слова. Я тоже молчала, но оттого что мысли после пробуждения постепенно набивались в голову и толкались там боками, не давая покоя.
— Ты все еще теряешься в раздумьях? — Догадался эльф, когда спустя полчаса, выбравшись на широкую дорогу, конь перешёл на шаг.
— А ты можешь развеять туман моей нерешительности, представитель дивного народа? — Съерничала я, спросонья излучая сарказм. Несмотря на зелье, выспалась я плохо, проспав часа три. Может, мне по пути снова вздремнуть? Вахту нести не нужно…
— Даже не знаю, какую мог бы оказать тебе помощь, великая спасительница двух народов. — Не остался в долгу Динар. — Ты можешь сомневаться в правдивости предсказания, это да. Но я позволю себе заметить, что это пророчество далеко не единственное, ты и не первая, и не последняя, кому предрекли поступки, меняющие ход событий. Не беспокойся раньше времени, это все, что я могу посоветовать.
— Да ладно, не парься. — Проворчала я. — К вечеру помаюсь, и оклемаюсь.
Потом пришлось переводить, что я сказала.
***
…Мне снилось бескрайнее поле с заходящим солнцем, вызолотившим легкие перышки облаков у горизонта. По плечам скользит ветер, пуская по полю золотистые и темно-золотистые волны-всполохи, доносит легкие запахи полевых трав. А в другой стороне уже видны первые звезды. Все так спокойно… Здесь мне ничего не угрожает.
Я еще в детстве научилась сама вызывать этот сон, когда день выдавался тяжелый. Словно создала для себя отдельный кусочек сонного пространства, куда приходила отдыхать. Только я и этот закат, и никаких забот. Можно спиной упасть на траву, растянуть руки, закрыть глаза и глубоко вдохнуть…
Проспала я недолго. Конь внезапно остановился, и эльф так же внезапно соскочил, лишив меня опоры. Все повторяется, вот и я опять вцепилась в седло! Не дожидаясь пока я соображу, что пора сопротивляться, Динар быстро стащил меня с седла и усадил на траву, благосклонно позволив мне досыпать на бренной земле, в компании жучков и клещей. Я села, зевнула и пробурчала про себя нелестный отзыв о местных юмористах.
— Итак. — Вздохнул эльф, вытаскивая из своей сумки другой, еще не виденный мною арбалет. — Так как есть снова нечего, за пропитанием иду я. Жди здесь, и чтобы не сходила с этого места! Ясно!?
Да куда я пойду в таком состоянии? Спать хочется так, что я сейчас поползу во-он к тому дереву и улягусь под ним, где меня и схарчит какой-нибудь местный зверек… но он сам придет, я в этом виновата не буду!
— Слушаю, герр офицер!
— Чего? — Не понял он. Пора забыть привычные выражения…
— Говорю, хорошо! — Буркнула я. В отличие от сна, трава оказалась не мягкой и теплой, а холодной, колючей и с кочками. Неприятная реальность.
— Там неподалеку речка с заводью, можешь искупаться, пока я не вернусь. Там нет никого опасного.
— Что, как в прошлый раз?
— В прошлый раз — опасностей — тоже не было! — С видом уязвленной добродетели воскликнул эльф; портила впечатление наглая ухмылочка. — А в этот раз и подавно не будет, не могу же я подвергать такому риску свою надежную, верную… посудомойку.
— Ах ты клоп! — Гневно развернулась я, но окончательно развеселившийся ушастый находился вне пределов моей досягаемости, аж в трех шагах. Даль невероятная.
— Так купаться будешь?
— Угу. А что?
Я с трудом села. При моем резком оживлении конь испуганно отпрыгнул в сторону. Я даже обиделась немного. Ну подумаешь, ну вынырнула вдруг из травы прямо перед носом темная всклокоченная голова. Такая страшная, что ли?
— Тогда в сумке прямо сверху лежит мыло и полотенце, так что не трясись в ожидании меня-сушилки. Далеко отсюда не уходи, даже на сажень! — Eще раз предупредил он, стаскивая с конской спины все сумки и седло. Не найдя места, куда бы это все временно пристроить, он некоторое время пооглядывался, стоя со всем добром в руках, а потом устроил из своего имущества кучку под ближайшим деревом, тем самым, где я собиралась счастливо доспать остаток своей жизни.
Я попыталась встать хотя бы на колени и начала отряхиваться, а эльф уже незаметно для меня скрылся в деревьях. Открыв рот, чтобы спросить, нужен ли костер, я не нашла, кому это говорить. Конь только остался, но он бы меня не понял. Я вздохнула и медленно пошлa к воде, решив проигнорировать то, что надо бы костер развести. Разводила уже, хватило с меня.
Оставалось только мысленно поблагодарить своего ушастого проводника за то, что места для привала он всегда пытается выбирать с водоемом. Личная гигиена прежде всего! Да и плавать я люблю…
Заводь показалась из-за кустов сразу, и мне она понравилась. Окаймленная кустами дикой смородины, и еще чего-то, неягодного и неинтересного, полукруглая, эдакое озерцо, образованное поворотом реки. Течение было там, дальше, а в самой заводи было тихо и спокойно. Конечно, к этому прилагалась возможность украситься парой пиявок, которые тоже не любят течение, но я положилась на великое «авось», и пошла к берегу. Лёгкий ветерок доносил до меня свежий запах водоема. Одежда полетела на траву у берега, я оглянулась, убедившись, что никто за мной не подглядывает, и пошла на глубину.