Риман сощурился и приказал небесам породить колоссальный белый столб, который опустился вниз, прямо внутрь замкового двора, проламывая магическую защиту. Громыхнуло так, что даже у высшего паладина заложило уши, но тот не останавливался. Все новые и новые разряды устремлялись к земле. Они попадали по стенам, постройкам, казематам. Крушили внешние укрепления.
Они торили дорогу к обречённой цитадели.
Буйство стихий продолжалось ещё несколько минут и прекратилось столь же стремительно, как и началось. И в оглушающей, звенящей тишине всё сильнее и сильнее нарастал гул. Сотни, тысячи голосов слились в едином атакующем вопле, и бойцы, покинув траншеи, устремились навстречу истерзанной крепости.
Почти никто не стрелял по ним. Лишь несколько пулеметных гнезд плюнули свинцом - их расчеты чудом пережили кошмарный удар, но те быстро подавили.
Риманн плавно приземлился и хрустнул шейными позвонками.
- Вот и всё, - тихо произнес он. – Имеющие глаза да увидят.
Как и всегда, после столь разрушительной магии его подругой становилось чувство выполненного долга, а также – апатия.
- Наставник, вы не пойдете внутрь? – Лехри подошел к нему, глядя на высшего паладина как верный щенок.
- Нет, и так знаю, что увижу.
Мёртвые тела, лежащие вразвалку там, где их застал удар; контуженных, не способных остановить льющуюся из ушей кровь; магов, исчерпавших себя в бесплотных попытках соорудить хотя бы какую-то защиту; и сотни тел, обгоревших до черноты или ставших золой.
Чародей силы Риманна мог заменить собой высшего духа молний, и иногда, когда не было выбора, даже поступал так. Да вот только даже гений вроде него не в состоянии колдовать больше суток подряд - ему потребуется отдых. А заменить высшего паладина попросту некем. И посему его невообразимая мощь использовалась лишь для уничтожения себе подобных.
Но старый воитель не роптал. Он делал то, что должно. Всегда.
Вот только смотреть на деяние рук своих очень уж не хотелось.
Чародей прикрыл глаза и вздохнул.
- Ученик, я побуду тут ещё недолго, мы позже проверим крепость и допросим выживших. Но это – твоя война, твоё испытание. Пройди его с честью.
- Я не подведу вас, - Лехри стукнул кулаком в грудь и помчался прочь, на ходу раздавая приказы.
Риманн обернулся к товарищам и через силу улыбнулся им.
- Как видите, кое на что я ещё гожусь. Предлагаю подождать, пока наши доблестные воители закончат со своими делами, и выполнить то, что должно. А потом… на обратном пути можно будет заскочить в герцогство Слиаб, отдохнуть пару дней.
Ему на миг показалось, что нос уловил отвратительный аромат обгорелой человеческой плоти. Старый воитель принюхался и наваждение пропало.
Он покачал головой и направился к автоматонам.
Глава 16
Столица повстанцев напоминала… деревню, что ли?
Да, пожалуй, именно её.
И вот из этого хлева наши доблестные геволюционегы собираются нести в массы марксизм-ленинизм? Да уж! Хотя, какой марксизм. Этих ребят Кропоткин бы выписал из анархистов, что уж говорить про Ленина. Тут у нас определённо что-то больше похожее на черный отряд Гайера.
И я принялся насвистывать знаменитую мелодию, бормоча припев:
- Копьем в живот – взад-вперёд, подожжем поповский мы приход.
Как ни странно, Сюин, ехавшая рядом, поддержала меня.
- Разбиты мы, идём назад, хей-я, хо-хо; но наши дети отомстят, хей-я, хо-хо, - тихонько, но очень мелодично пропела девушка и подмигнула, заметив как у меня отвисла челюсть. – Что, не ожидал?
- Да ты у нас прямо-таки кладезь талантов. Живое олицетворение расистского мема о том, что всегда есть азиат, который может лучше. А если серьёзно, откуда узнала эту песню?
- Я же говорила – собиралась дебютировать.
- И когда это китайская попса начала воспевать события крестьянской войны в Германии?
- Никогда. У меня дед и отец – настоящие коммунисты. С такой семьей сложно не знать некоторых вещей.
- Коммунисты, обучившие дочь секретам кунг-фу или чем ты там занималась. Что, умение бить людей улучшает качество агитации и приближает создание бесклассового общества?
- Говна поешь.
- И они не возражали против того, что дочка предаст учение Мао? – не унимался я.
Сюин фыркнула точно рассерженная кошка.
- Что-то не припомню статью, в которой он говорил о том, что музыка вредна пролетариату.
Она подъехала ещё ближе и, стянув шарф, шепнула на ухо:
- Что думаешь про наших новых друзей?
- Не нравятся мне они, - столь же тихо отозвался я. – Наплачемся ещё со всей этой хренотенью.