Рари взял Эльсею за подбородок и стал рассматривать её лицо с тёмными глазами, правильные, но обыкновенные черты. Только лоб был высок, как у людей из горских племён. Под нижними веками обозначились едва заметные морщинки. Стало быть, ей уже ближе к двадцати.
- Ступай к себе и собирайся, - велел он. - Поедешь со мной.
Эльсея низко поклонилась. Рари не заметил, была ли она разочарована тем, что так скоро покидает спальню супруга.
Он лёг на циновку и попытался сосредоточиться на ночном небе. Но свет звёзд закрывали быстрые высокие облака. Рари ведь вызвал западные ветра. Небо не было готово к тому, что его потревожат так быстро.
Рари "рисовал" с десяти лет. Сначала тайком, потом по заданию. И наконец по призванию. Он был непревзойдённым Рисующим - ни одной ошибки, ни одного нарекания. Нельзя допустить недочёта и сейчас. Тем более что придётся работать для жителей долины. Отношения с ними - головная боль и каганата, и племени Рари.
Он сам не заметил, как заснул. На какой-то миг, конечно. Но в этот миг многое могло случиться. К примеру, Рари пропустил бы знак неба. Или деяние врага настигло спящего. Рисующие беззащитны во время сна. Поэтому домашние всегда рядом с ними, поэтому разрешено заводить многочисленные семьи.
Умница Эльсея с грохотом обрушила столик с напитками и посудой. Конечно, заработала оплеуху от старшей жены и насмешки детей, зато Рари проснулся.
Из-за туч мелькал чистый лик луны, сильные порывы ветра обещали хороший судоходный день.
Рари отдал распоряжения и не прощаясь отправился в путь на ослах.
Он и не помнил, когда последний раз выбирался за пределы усадьбы, если не считать его работы. Зато кое-что врезалось в память.
... Ему исполнилось шестнадцать, и он вошёл под крышу своего нового дома из простого кирпича, который обжигают для строительства по всему побережью. Как бы порадовалась его мать таким хоромам, почти дворцу! Сколько бы возможностей для игр было у маленькой Эльсеи! Слёзы заблестели в его глазах, а вождь принял её за благодарность Рисующего соплеменникам:
- Вы имеете право на всё!
Рари холодно кивнул старику.
В первую же ночь он получил отклик неба на просьбу сделать судоходными дельты рек. Ух, какой водопадище из обложных туч он вызвал утром! Ещё бы немного - и реки понесли бы в море плодородные почвы вместе с садами.
Зато самого Рари утащило далеко от родного племени. Он так и не решил для себя, было ли это очередной подлостью Оррока, или сам Рисующий оказался недостаточно крепок.
Рари открыл глаза, когда мутный поток воды, который волок его к ревущему голодному морю, огибал огромный валун. Рисующему чуть не снёс полголовы его шершавый бок.
Рари не понял, где он находится, как далеко его дом. Вспомнил о смерче, но дозовёшься ли старого спасителя в такую грозу? Меж тем кровь не останавливалась, перед глазами колыхалась зеленоватая темень, а тошнота выворачивала нутро.
Вода всё прибывала, с рёвом крутила воронки, в которых исчезали камни, молодые деревца, кусты. Рари почувствовал, что ослабел и не может удерживать потяжелевшее тело, держась за валун руками. Тем более что каменюка накренилась. Рари ощутил это пальцами ног.
Была не была! И он влез на валун, отдав свою жизнь на откуп бездушному камню. Но вскоре он заметил, что происходит нечто странное: как бы ни поднималась грязная, кишевшая мусором вода, верхушка камня с Рари всегда оказывалась выше её уровня.
Теперь он смог осмотреть своё тело. Пальцы на руках и ногах были сбиты, кровоточили. Он не мог пошевелить ими. Не обошлось, наверное, без переломов. Каким же должно быть бедствие, если Рари не заметил повреждений! Щека онемела, один глаз заплыл - оно и понятно, Рари саданулся о камень... спаситель? Да, камень-спаситель! Только как добраться до людей? Они, поди, уже перестали искать незадачливого Рисующего.
Сколько Рари не знал, сколько провёл времени, скорчившись на макушке чудесного камня. Но небо посветлело, вода спала, оставив после себя топь. И сохнуть ей, наверное, дня два, пока можно будет выбраться.
Из гущи леса донеслось жалобное тявканье. Оно быстро затихло. Рари похолодел. Щенок нюхфурров, видимо, занесённый сюда ураганом, испускал дух. И скоро, очень скоро, здесь будет стая взрослых животных, которые в горе и ярости набросятся на любого, кто окажется поблизости. Он, конечно, может противостоять этим хищникам, научился у жрецов, но проклятая слабость и пролитая кровь так ослабили... так измотали...
Горестное тявканье приближалось. Более того, оно раздалось рядом! Рари, как смог, протёр единственный глаз рубашкой. С горы спускался узкий поток грязи - глина, земля, много мусора. Он швырял о камень комок шерсти, который и издавал тявканье.
Нужно спасти маленькую жизнь - а иначе какой он Рисующий? Рари никогда не разделял холодную жестокую мудрость жрецов: отринь чувства, цени рациональное, спасай прежде всего себя или тех, кто силён. Что толку в существовании тех, кто не проживёт без помощи? Рари поклялся служить людям, всем людям, вне зависимости от их жизнеспособности. Из-за этого убеждения жрецы и не оставили Рари в Кальдоре. А ведь он был лучшим и мог бы сам стать жрецом, а то и Высшим жрецом! Гордость Рари подпитывалась страданием от того, что его не признали. Горькая гордость.
Рари спустил ногу с камня, и она сразу утонула в жиже по колено. Рари рванулся, но топь не захотела отдавать то, что уже сочла своим. Пришлось приложить силы, чтобы освободиться. Да и камень качнулся в сторону - уж не помог ли он снова?