Рари зажмурился, а нужно было заткнуть уши. И он услышал, как далеко внизу стук комьев грязи и шум потоков воды заглушили крики несчастных.
Стало очень холодно. Почти так же, как в детстве в годы ученичества. Только сейчас кусачий мороз обрадовал. Рари открыл глаза.
Ослепительный снег окружал его. Он был на вершине Кальдора. И понимал, что это значит: наконец его таланты признаны, он займёт своё место в мире. Скоро к нему поднимется процессия, чтобы показать повиновение как повелителю мира.
Чья же воля создала пропасти, благодаря которым Рари смог возвыситься над всеми? Кто пытался обмануть Рари и оказался сам обманутым судьбой?
Оррок? Тот, который всю жизнь старался убрать Рари с дороги ради вот этой вершины. Ради власти. Вполне может быть.
А может, Эльсея, которую заслали к нему в дом, назвали священным для Рари именем сестры? Куда там ей... дурочке, которая всегда слепо идёт за кем-то, пусть и ведут её к гибели.
Вождь и его мудрейшие сыновья?.. Да бред же. Они обычные люди, пусть и долгоживущие. Хотя... Обычным всегда отказывают в силе. Вдруг за столетия люди подчинили себе силы природы и вещи? Вдруг в чём-то сравнялись с Рисующими? Такое могло быть, но навряд ли произошло.
Неужто он сам, Рисующий небо, вдруг замыслил потеснить жрецов, которых ненавидел с детства? Ведь для него создать другую реальность столь же легко, как вызвать ураган.
И это правда!
Рари раскинул руки. Ветер рвал его одежду в клочки, выстуживал последнее земное тепло из тела. Глаза Рари стали напоминать хрустальные шары, но, на удивление, зрение стало ещё острее. Он видел два отряда, отправленные Орроком и вождём на его поиски. И неважно, что это было в каком-то ином мире. Рари действительно видел всё.
Видел и тень, которая плыла к нему прямо по воздуху. Кто бы это мог быть? Хрустальные глаза Рари завращались в ледяных орбитах.
Вон оно что...
Его старший сын. Мальчишка приближался к отцу - почти такой же бесплотный, как Рари. Странно, он ведь не обучен ничему из-за полной негодности. Не избран по той же причине. Нелюбимый ребёнок, который отчаянно ловил каждый взгляд Рисующего, когда отец проходил мимо и не замечал его. Так было нужно, и вины Рари в отчуждении между ним и детьми нет. Что же подняло первенца в воздух? Скорее всего, смерть - он расстался с жизнью на земле, чтобы на вершинах Кальдора в последний раз увидеть отца.
Какие чувства испытал Рари? Да никакие. Любить его отучили. Он умел только служить. Служить мёртвому невозможно. Значит, Рари оттолкнёт своё дитя в посмертии. Так же, как это сделала когда-то его собственная мать, Фаира. И скажет: иди туда, где твоё место рядом с такими же.
Но не всё происходило согласно мыслям Рари. Белые одеяния сына (невозможно вспомнить его имя, даром что первенец) не мог тронуть ветер. Они вспыхивали слюдянистым сиянием, горели на складках пурпурными солнечными лучами и слепили, слепили хрустальные глаза Рари.
- Зачем ты здесь? - громовым голосом, вызвавшим обвал снега внизу, спросил Рари.
Прекрасные губы сына раздвинулись в застенчивой улыбке:
- Я просто напоследок хотел дать тебе то, о чём ты мечтал всю жизнь...
Веки Рари стали источать горячую влагу, которая вызвала жгучие мучения. Он хотел гордо отвернуться и промолчать, но всё же ответил:
- Я мечтал быть обычным, жить с матерью и сестрой. Я не смог принять всё, что было после них. И тебя тоже.
- Нет, - улыбнулся сын. - Если бы ты хотел, то был бы обычным. И принял бы.
- У меня забрали их, забрали жизнь, - горько молвил Рари и почувствовал забытую боль в груди.
- Ты сам всё отдал, - послышалось из невообразимого сияния совсем рядом. - Ещё раньше, до того, как тебя избрали.
- Но я был несмышлёным ребёнком! - возразил Рари, хватаясь за грудь и пытаясь утихомирить сердце.
- Это не имеет значения... - раздалось в голове Рари. - Твоё желание было в сердцах людей, которые жили задолго до тебя. Ты был таким, как все.
Сполохи белого пламени выжгли хрусталь в глазницах Рари, и он расплавленными струями разъел лицо и прожёг грудь.
- Кто ты, явившийся мне в белом огне? - Это был последний вопрос Рари, на который он так и не узнал ответа.
Он не упал вниз, на землю, что было бы лучшим исходом для него. Не умчался в небо, которому не нужны люди. Он просто исчез.
- Ты никогда не хотел разговаривать со мной, - сказал юноша в сиявших одеждах. Глаза его были обычными, человеческими, голос - мягким, раздумчивым. Он помолчал, а потом добавил: - И вопросы не умел задавать. Нет чтобы спросить: кто ты, одетый в боль моих воспоминаний? Кто ты, отправивший меня по собственной жизни во второй раз? И я бы признался, что я - твоя смерть. Пришёл, чтобы сказать: эта вершина больше не нужна. И мир свободен от тебя.
Юноша глянул вниз, на заснеженные уступы, и увидел процессию жрецов, позади которых понуро брели будущие Рисующие, маленькие, одинокие, потерянные.
Губы юноши недовольно поджались, брови сдвинулись, а в глазах сверкнул огонь.
Пора кое-что изменить. Первым делом - вернуть потерянных в их дома. А люди... они быстро научатся создавать всё сами.