— А почему вы называете свои города просто городами, а не по названиям? — спросил Тотигай.
Я перестал жевать и призадумался. Действительно, а почему? Новые города называем полисами, а старые…
— Наверное, потому, что той нашей жизни больше нет и никогда не будет, — сказал я. — Умники из Субайхи верят, что всё можно вернуть обратно, — они называют места и города по-старому. Но только там, в Субайхе, между собой. А пусть попробуют сделать так в другом месте, в той же Харчевне — быстро получат по соплям. Многим хотелось бы, чтоб Земля снова стала Землёю — без Додхара, но никто не хочет возвращения старых порядков. Обходимся же мы на своей Старой территории без правительства? Каждый и так знает, что нужно делать, и понимает, что в одиночку не выживешь. Если мы объединяемся для войны, то знаем, за что воюем: за себя, за свой угол, за свою землю, за безопасность на будущее, — а не за какого-нибудь зажравшегося толстопуза. Яйцеголовых мы считаем врагами потому, что они действительно враги, — а не потому, что нам так сказали… Конечно, сейчас тоже полно всякого говна, но окунаться в старое никто не желает.
— И потому ты взял другое имя? — спросил кербер.
— Мне его дал Имхотеп. Это просто слово, поясняющее первую букву нукуманского алфавита. Помнишь поди — элф, нанга, боло… Не знаю, почему он меня так назвал. Мне было всё равно, потому что ко времени нашей встречи я своё настоящее имя уже забыл. Через год после Проникновения дядьку и мать растоптали пегасы. Я взял вилы и пошёл странствовать. Таскать мне их было тяжело, но и расставаться с ними не хотелось. Они нас троих целый год кормили. Я не раз пробирался в города, заходил в Бродяжий лес и успел немало повидать, пока Имхотеп меня не подобрал.
— А как… — начал было Тотигай, но я его оборвал:
— Заткнись. Я тебе всё, что знал, рассказал. А будешь много приставать — врежу по хрюкальнику.
Перевернув шампуры над огнём, я снова принялся за еду.
— Другие люди рассказывали то же самое, — удовлетворённо сказал Тотигай немного погодя.
— Тогда какого хрена ты меня пытаешь? — внешне равнодушно поинтересовался я.
— Чтобы знать наверняка, — ответил он. — Люди часто привирают. Приукрашивают, выдумывают небылицы. Ты не такой. Ты не врёшь. За это тебя и уважают нукуманы.
Ага, счёл нужным напоследок сделать комплимент. Ну ладно. В конце концов, он ковыряет моё былое нечасто. Что при его любознательности просто героизм. Видно, просто у нас день сегодня такой — старательно наступаем друг дружке на больные мозоли.