Кербер поднялся, покосился на меня одним глазом, и небрежно, как бы гуляючи, направился к мешку с мясом, но вдруг замер и прислушался.
— Что такое? — спросил я.
— Всадники на Большой тропе, — сказал он. — Много…
Я перестал жевать и, конечно, тоже услышал.
Целыми отрядами верхом по мехрану ездили только яйцеголовые, нукуманы и умники из Субайхи, которые там, у себя, сумели создать небольшой конезавод. Кони были ещё у фермеров, но фермеры на додхарскую сторону редко заезжают. Караванщики предпочитают верблюдов. Сводные бригады Старых территорий, когда выступают в поход против яйцеголовых, бывают большей частью пешими.
— Насколько много? — уточнил я, вслушиваясь в слабый, на самом пределе чувствительности, гул.
— Очень много, — ответил Тотигай. — Это не очередная экспедиция умников.
— Тогда нукуманы. Или отряд ибогалов. Посмотришь?
Кербер даже спорить не стал, хотя только что набил брюхо.
Он рысью добежал до прохода между валунов. Я пошёл следом. Выскочив наружу, Тотигай помчался по склону вниз, подпрыгнул, расправил крылья и пролетел до подножия следующего холма. Взбежал на его вершину, опять оттолкнулся и пропал в сумерках. Я помедлил и возвратился обратно в убежище. Ждать кербера обратно слишком быстро не стоило. Ему нужно добраться до скалы, с которой видна Большая тропа, оценить обстановку и вернуться.
Однако он отсутствовал очень уж долго, и к тому моменту, когда Тотигай наконец просунул нос в проход, я здорово беспокоился. Длиннейший додхарский вечер успел закончиться, и наступила ночь.
— Ибогалы, — сказал кербер подойдя к костру. — Вооружены до зубов. Двести пятьдесят отборных уродов.
— Сколько? — удивился я. Яйцеголовые после Проникновения имели у себя не меньше неприятностей, чем люди, население у них тоже сильно поредело, и сотня воинов уже считалась армией.
— Сначала я смотрел со скалы, — сказал Тотигай. — Они торчали прямо у входа в лабиринт. Подумал, что они как-то узнали про наше укрытие здесь, и решил подкрасться поближе.
— Ну?
— Похоже, яйцеголовые просто совещались. Когда двинулись дальше, я был рядом и пошёл за ними. Они нашли могилу нукуманов. Я всё ждал, что эти сволочи повернут по нашим следам, но они двинулись дальше по Большой тропе в сторону гряды и вскоре стали лагерем.
— Мы не оставили заметных следов.
— Естественно, да и ночью им через лабиринт не пройти, но я хотел знать наверняка. И убедился, что ублюдки сделали из собственных наблюдений замечательно неправильные выводы.
Тотигай шлёпнулся перед костром и положил голову между передними лапами; но так ему было неудобно говорить, и он перевернулся на спину, разложив крылья по земле.
— Чего разлёгся? — прикрикнул я на него.
Тотигай чуть повернул голову и сморщил нос. Он был до крайности доволен.
— Творящий дела милосердия войдёт в Обитель Бога! — насмешливо произнёс кербер. — Ты похоронил нукуманов по их обычаю, и это нам помогло. Яйцеголовые недоумки не без труда разобрались, что произошло. Они разрыли захоронение. Я смотрел и слушал. Картавое бормотание этих детей Нечистого Феха никто не может понять до конца, но кое-что мне узнать удалось. Ибогалы сумели разгадать произошедшее до нашего прихода — засаду и прочее. Но они уверены, что где-то рядом есть другие нукуманы. И ещё они говорили про Книгу. Я то и дело слышал «Ганум Зилар».
— Завтра они найдут своих у гряды.
— Ну и что? Там только винтовочные гильзы. Нукуманы как раз и обожают винтовки.
— Нашего костра снаружи не видно?
— Конечно нет. За пять шагов до прохода не поймёшь, что здесь кто-то ночует.
Я потянулся к рюкзаку, достал Книгу и задумчиво взвесил её в руке. В преданиях народов Додхара она называлась то Книгой Знаний, то Источником Силы, то ещё как-нибудь, а всего названий было больше тридцати, из чего напрашивался вывод: даже в древности никто не знал точно, что она такое. Предания были единодушны лишь в одном: если хочешь жить долго и счастливо, — или не слишком счастливо, но всё-таки жить, — Книгу лучше не трогать. А вот если тебе край как приспичило стать очень мудрым или получить власть над миром — ну, тогда другое дело.
На Земле похожие предметы были известны с древности. Они почему-то всегда считались даром богов, но на самом деле приносили случайным владельцам одни неприятности. Неприятности могли быть мелкими или крупными, и чаще всего случались крупные; а тот, кто слишком настойчиво пытался проникнуть в тайну этих вещичек, мог совершенно твёрдо рассчитывать именно на неприятности второго рода.
В египетских мифах встречалось упоминание о ларце, в котором бог Ра держал несколько принадлежавших ему магических предметов. Когда к власти пришёл бог-царь Геб, то приказал принести ларец ему. Видно, Геб ничего не знал о Пандоре с её ящиком — если же знал, то не придал значения. Ларец вскрыли, после чего приближённые царя скончались на месте от «дыхания божественной змеи», а сам он серьёзно обгорел и погиб в муках.