Теперь же Ивлев с неприязнью и тоской взирал на телефон. Заветный номер никуда не испарился с карты памяти, он был слишком ленив, чтобы ее чистить. Сообщения всегда удалял, тут же, едва успевая прочитать. Над этой его привычкой бывшая жена всегда смеялась, подначивая по поводу конспирации на случай если любовница что пришлет. В чем-то она оказалась права, только привычка пригодилась больше перед и после развода, а не до их свадьбы, хоть и брала истоки оттуда.
Бросил взгляд на дисплей, время еще слишком мало, чтобы реально кого-то решиться побеспокоить, а уж тем более бывшую жену. Она точно сурок, иногда казалось что вся ее жизнь проходит во сне, она рано ложилась и поздно вставала, да и сон у нее, точно у вампира днем - был глубоким, тягостным, беспробудным для любого вида будильника.
Дальнейшая дорога свелась к постоянной гонке за временем. Череда скоростных фигур перемежалась короткими взволнованными взглядами в сторону часов. Трасса постепенно заполнялась другими водителями, спешащими по своим делам, все меньше давая возможности Ивлеву разогнать свою тревогу с помощью "баловства".
Вот на пути возник знакомый можно сказать родной пост ДПС, все такой же потрепанный неверной погодой, с угрюмыми, упакованными в зимнюю форму, служителям законов. После него родная развилка "клеверный лист", по которой, если свернуть вправо, можно достигнуть небольшого городка, где живет его единственный давний еще со времен института друг, связь хотя бы с ним он пока еще не потерял. Но Глебу нужно было по прямой, его ждала Москва, а встретиться с товарищем в случае чего можно и на обратном пути, ничего страшного, время терпит, с Вятским уж как-нибудь объяснится.
Перед носом мерно подрагивая всем своим металлическим существом тащился молоковоз, старенький, еще с советских времен верно несущий свою службу. Нетерпеливый Ивлев вырулил чуть влево, намереваясь его поскорее обогнать, как взгляд переметнулся сам собой на циферблат часов, отмечая раннее утро, но то самое, приемлемое уже для вежливых звонков.
Взялся за телефон и тут же нерешительно отбросил, возвращаясь к маневру. В голове нелицеприятно висел вопрос: что ей сказать? Ни одной приемлемой формы для сообщения. Как сказать несведущему сонному и наверняка злому человеку из-за жестокой побудки, что тебя встревожила найденная цепочка которая приснилась во сне? У Глеба даже зубы заломило от собственного сбившего объяснения.
Дальнейший путь он продолжил в молчаливом раздумье, преисполнившись недовольства и тоски. Сам себя убеждал в глупости намеченного ранее плана, просил успокоиться и тут же спорил с собой, неожиданно начав раздражаться от собственной трусости. В конце концов убедив себя в том, что ничего такого ударного не будет от звонка бывшей, и он вполне способен к непринужденной беседе, Глеб уверенно набрал нужный номер, дабы не успеть тут же передумать.
Долгие размеренный гудки были ему ответом, он и не ждал, что на его призыв быстро откликнуться - девушки любят заставить себя подождать, поволноваться над звонящим телефоном, покусать губки, и только после всего этого ответить. Тем более не было уверенности, что та, кому он звонил уже имела честь проснуться и к тому же, вопреки привычке, держит мобильный рядом с кроватью. Успокоив себя всеми этими размышлениями он не заметил, как набор закончился, а телефон сообщил о том, что требуемый абонент не пожелал с ним беседовать.
Недовольство, накатившее широкой волной на него, заставило тут же перенабрать номер, но и в этот раз долгое ожидание ответа не было вознаграждено. Марина по-прежнему молчала. Ивлев пренебрежительно отбросил от себя телефон, вперив раздраженный взгляд в дорогу и полностью сосредотачиваясь только на ней. Злость, восставшая во весь рост, призвала наскоро перечеркнуть все тревоги - последствие дурного сновидения, а вместе с ними и безразличие бывшей, не пожелавшей отвечать на звонок. Только вот незадача, даже столь внушительная атака не могла полностью разогнать это навязчивое беспокойство.
Раздражение продолжало накапливаться в нем, не находя выхода. Остановился у очередного придорожного кафе, выпить чего-то горячего, подумать. Еще раз набрал номер и снова в ответ тишина. Собственная настырность начинала бесить Ивлева, да толку чуть, что-то внутри него не желало отступать, паника росла, заставляя раз за разом повторять набор на телефоне. Хуже всего было то, что никому из соседей или друзей он не мог позвонить, чтобы разузнать о Марине, просто по той причине, что не знал их номеров, как не помнил и их самих. Нет, близких подруг конечно же знал, но слишком не любил, чтобы запастись возможностью связаться с ними в случае чего. Ранее не видел смысла.
Впереди мелькнул информационный знак, сообщающей о предстоящей развилке, сопутствующей пути, ведущему на выбор в родной город или же в Москву. Ивлев еще не успел поразмыслить об этом, как рука твердо повернула руль выбрав за него. Машина тревожно взревела летя, точно стрела к возвышавшемуся на горизонте куску родины. Он хотел только убедиться в том, что все с ней в порядке, чтобы доказать самому себе, насколько ошибочны были все эти тревоги.
В итоге и сам не заметил, как успел преодолеть путь до дома бывшей жены, очнулся можно сказать уже в тот момент. когда в полутьме старенького подъезда давил на кнопку визгливого звонка, не изменившегося до сих пор, разве только слегка охрип. Долгое время в ответ звучала гулкая тишина, внезапно прервавшаяся тихими крадущимися шагами. Щелкнула внутренняя щеколда и в узком проеме появилась бледное встревоженное лицо.
Катьку Самохину - свою бывшую одногруппницу из института и верную подружку Марины он узнал без труда, в конце концов не так уж и много лет пролетело, чтобы память окончательно стерла образы тех, с кем он когда-то учился. Хуже было то, что на той лица буквально не было, а уж когда она через секунду сообразила, кто перед ней, то и вовсе чуть в обморок не упала, пошатнулась слегка, отступила назад в испуге, зажимая рот свободной ладонью чтобы не закричать.
- Ты... - растерянно выдохнула она, горестно зажмуриваясь.
Глеб растерянно прошел за ней следом в квартиру, мягко закрывая за собой дверь, а может она и сама запахнулась, он сообразил, что та закрыта только когда ощутил ее шершавость спиной. Катерина же взволнованно потянулась за сигаретой, зажигалка словно бы назло отказывалась работать, плюясь мелкими синими искрами в ее дрожащих руках. Только вырвавшееся в сердцах ругательство магическим образом помогло, казалось, зажечься той, девушка нервно прикурила, отчего-то боясь взглянуть в лицо неожиданного гостя.
- Где Марина? - теряясь в догадках относительно происходящего, нахмурившись, поинтересовался Глеб. Тревога в нем только усилилась.
Катька только дрожащей рукой махнула в сторону одной из спален, та что поменьше и выходит окнами во двор. Что-то не на шутку пугало ее, она мелко подрагивала, терзаемая ознобом и собственными мыслями. Глаза лихорадочно бегали, губы давно искусаны в кровь.
Ивлев рывком преодолел коридор, распахнул неплотно прикрытую дверь и чуть было сам в голос не закричал столкнувшись лицом к лицу с тем, что так напугало его одногруппницу. На тонком воздушном матрасе в окружении множества трепетавших свечей, вытянув руки вдоль тела, лежала Марина, и кожа ее была бледна точно самый чистый снег, а губы отдавали синевой. Из одежды на ней присутствовала лишь легкая ночная рубашка на ажурных бретельках стального цвета - та самая, которая была на ней и в его сне.