В помещении медкокона в кресле забравшись с ногами, сидела неувядающая Ролл и, думая о чем-то своем, смотрела в одну ей ведомую точку на коконе Прота. Принимая вахту у помощника-курсанта, я, кивком указав на Богиню, вопросительно посмотрел на него. Тот пожал плечами и буквально одними губами ответил:
- С раннего утра тут.
Я кивнул и отпустил помощника. Сев за стол я по привычке выложил в тайник столешницы один из пистолетов. А второй проверил на доступность из кобуры. Сев поудобнее, я уставился на приборы и буквально провалился в размышления. Я думал и о том, что поведал мне Зверь и о том, как изменилось даже мое мнение о Проте в связи с его тяжелым ранением. И представляя, как изменится мнение окружающих, мне становилось все больше и больше не по себе.
Повелитель Ивери. Защитник цивилизации. Молот времени, что сквозь четвертое поколение кует стальной стержень мира и единства. Гениальный покоритель планеты. Он пусть даже огромным числом потерь объединил весь континент. Избранный, что отказался от соблазнов жизни ради отсталой планетенки и привел ее уже к подобию процветания. Великий человек. Богоподобен. Но не Бог. Смертный! Это страшное слово звучащее как приговор. Смертный. Тот, кто как не старается, никогда не воплотит всех своих замыслов.
Назвавшийся бессмертным Богом, самозванец.
Я все больше и больше входил в депрессию. Я был расстроен до невозможности. И если бы не Ролл, я бы подскочил и начал ходить по комнате. Ходьба всегда помогает мне думать.
Я обратился к Ролл спустя почти час нашего можно сказать траурного молчания. Я, кажется, даже свой голос не узнал:
- Ваша божественность, вы с самого утра здесь, вы бы пошли, отдохнули. Подкрепились, а потом возвращайтесь, если вам так угодно, но что толку вот так убиваться сейчас, когда еще не все потеряно и так загонять себя.
Ролл посмотрела на меня как-то рассеяно, и я уже ожидал презрительного гнева на указывающего что ей делать охранника-жандарма. Но ответ прозвучал неожиданно мягко и тихо:
- Ничего. Я потом…
Я пожал плечами, но настаивать не стал. Себе дороже может обойтись. А она словно очнувшись спустя несколько минут сама заговорила со мной:
- Когда он пришел к нам… я была совсем соплюшкой. - Я был удивлен такими ее словами, но молчал и слушал: - Он пришел и покорил Апрат. Я его ненавидела. Настолько ненавидела, ты даже себе представить не можешь. Я думала… я лично его убью. Я серьезно так думала, Кротаг. Ты мне веришь?
Когда богиня обращается к тебе и таким грустным голосом, веришь во все. Если бы она тогда сказала, что она мать всего на Ивери, я бы и тогда… не факт конечно… но мог бы поверить. Я кивнул, боясь заговорить.
- А вот сейчас мне страшно. Страшно, что он умрет. Страшно, что оставит нас наедине с миром. Он слишком затмил собой все. Мы отвыкли жить без него. И не думаю, что буду, способна снова взять в руки власть над своим Апратом без его поддержки. Господи да что я говорю… Не только мне… Но и Игорю, и моей дочери, моей внучке, просто страшно, что вот его не станет. Просто не станет и все. Был и нет. И я больше никогда не увижу его лица. А если его будут хоронить в земле… я просто не переживу этого.
Она замолчала и посмотрела на меня. По блеску ее глаз я понял, что она готова расплакаться. Я был жутко растерян. Более того, я был напуган чрезвычайно. Я видел настоящие искренние чувства человека, который как мне кажется, всю жизнь скрывал их. Ролл, готовая расплакаться, отвернулась и тихо произнесла:
- Ты Кротаг, наверное, в еще большем смятении. Бессмертный на твоих глазах умирает.
Я сначала хотел отвертеться от ответа простым пожатием плеч, но словно я не владел своим голосом, произнес:
- Да.
- Тебе страшно?
Не подумайте обо мне плохо, но я сказал честно:
- Да. Страшно.
- И, наверное, так же не представляешь, как жить дальше, если Прот не придет в себя?
Тут я просто кивнул.
Она тоже кивнула в знак понимания моей честности. Да кто я, Рог побери, что Правители мне выдают грамоты, ставящие меня над законом, а Боги советуются и разговаривают на равных почти?! Я простой офицеришко жандармерии. Я, презренный смерд только волей богов, поднявшийся так высоко в звании. Хотя часть трудов моих вложена все же была. Ну ладно боги… ладно Принцы. Но красивейшая и знатнейшая женщина планеты ведет со мной доверительный разговор.
Ролл непонятно для меня улыбнулась и сквозь нездоровый блеск глаз, я вдруг заметил еще нечто смахивающее… на радость что ли.
- Я помню, как он первый раз повез меня в капсуле вокруг планеты и на большую луну. Ты представляешь? Я его ненавижу, а он меня катает и показывает мне мир, в котором я стала хозяйкой. Я тогда горевала об Апрате и даже не поняла, что он подарил мне не область, не страну, а мир. Глупая была. Я была благодарна ему за тот полет. Даже сейчас благодарна. Я поклялась, не смотря ни на что, я никогда не предам его и не ударю в спину. А он дурачок наверно буквально до последних лет боялся исключительно меня и только меня. Он никого не боялся ни Его Величества. Ни правящего совета Земли. Он говорил, что они далеко. А враги… настоящие враги всегда близко. Кажется, он думал, что я его так и не простила. И лишь однажды я попыталась объясниться с ним. Сказать, как я его глубоко уважаю. Как благодарна ему и за свой народ и за планету в целом. Муж тогда очень ревновал меня. Было пару неприятных моментов. Сейчас смешно вспоминать, а тогда я испугалась, что из-за меня Игорь предаст Виктора. Какая только чертовщина в голову не лезла. Я поклялась, что не дам повода им поссориться. Они могли поссориться из-за многого. Каждый же личность со своими мыслями и идеями. Но я не хотела стать поводом. Я больше не пыталась объясниться. А он продолжал опасаться моей мести, которой и быть не могло. Как все глупо. Только, когда у меня должен был родиться мальчик, Прот спросил, как я назову его. Я сказала, что Виктором. Тогда мне кажется, он и догадался. Догадался, что я не опасна и его друг. Наверное, больше друг, чем даже Игорь. Игорь его верный товарищ. Всегда был и, наверное, останется таковым. Товарищ неспособный на предательство. Но способный отстаивать свои мысли. Свое понимание дела. А я… А я тот друг, который принимал Виктора таким, какой он есть. Он до самого последнего дня, как мне кажется, оставался мальчишкой. Дурашливым. Веселым. Самозабвенно преданным любимой игрушке - Ивери. Исследующим ее тайны. Гоняющимся за призраками ее замков. Спасающим ее жителей. И в тоже время жестокого… Но все дети жестоки и не осознают своей жестокости. Он играл в солдатики, а гибли тысячи. Иверь никогда не оправдает его за это. Но она воздаст ему должное за то, что он кровью и мечом за эти года протащил ее от железного века до века индустриального. За то, что сейчас люди Земли уже не могут себе позволить нас просто колонизировать и покорить. Уничтожив для удобства девять десятых населения.
Она замолчала. Ее губы ставшие на мгновение жесткой тонкой черточкой снова расслабились, и она улыбнулась.
- А ты знаешь Кротаг, что он любил?
Я вообще выпавший из реальности при таких откровения только помотал головой отрицательно.
- Помнишь поэта сосланного за вольнодумства и призывы к уходу Богов на архипелаг Ксенолога? Ну, нашумевшее дело, ты должен знать.
Я кивнул. Я помнил.
- Виктор к месту и не к месту частенько цитировал его лирику. Казалось, он знает стихи поэта все и наизусть. Представляешь. Вот уж никогда бы не подумала, что он любитель поэзии, а он таким оказался…
Я осторожно спросил:
- Но если он так любил поэта, то почему подписал приказ о ссылке?
Она посмотрела на меня. И грустно сказала:
- Любой правитель сплошь и рядом должен отказываться оттого, что любит. Это плата за власть. Если этого не понимать, то власть потеряешь, а скорее и не приобретешь. Стихи одно, а призывы против Прота другое. Мой муж сказал как-то, что все тираны земли были жутко сентиментальны. Я принялась защищать Прота, но потом поняла, что Виктор и правда тиран. По всем определениям подходит под него. Тогда я открыла страшную вещь для себя. Я никак не могла поверить, что тирана можно любить. Я не про себя говорю. - Махнула она рукой и добавила поправившись: - Я про людей Ивери. Ведь заговорщиков предельно мало по континенту. Зато тех кто, правда, любит и уважает Прота несчитанное количество. И если он тиран, то за что его любить-то? Я была больше чем удивлена. Даже ты относишься с симпатией к Виктору. Я же вижу. Но за что?