— Давыдов. Два. Воронин. Два. — носовым голосом перечисляла матичка.
Дойдя до Косицына, она мельком бросила взгляд на на эту мелочь и припечатала:
— Кол.
Чугунков обеспокоенно обернулся. Три примера из контрольной он списал у Лёньки. Костик на всякий случай показал кулак.
— Чугунков. Четыре.
"Шла матичка по Покровке,
Повстречала там воровку.
Угадайте с пары раз:
Кто кому ударил в глаз?" — моментально родилось в голове.
На уроке литературы его поджидала неприятность. Классная, Антонина Андреевна, или просто Антошка, с грустью призналась:
— Придётся рассадить закадычных дружков.
Она имела в виду Косицына и Бубенцовского. Несомненно, Антошка была в курсе позавчерашних событий. Но, не это оказалось досадным. Умного Федюню посадили с отличницей Захаровой. Спрашивается, зачем? Оба и без того прекрасно справляются с заданиями, им не нужно списывать друг у друга. А вот Лёньке теперь придётся выживать за счёт собственных извилин.
Но и на этом дело не закончилось. К нему подсадили новенькую — ту рыжую, у ног которой он так позорно валялся в субботу.
— Я списывать тебе не дам. — всё, что сказал ей в тот день Лёлё.
Ему предстоял разговор в учительской, и Косицын не желал тратить свои душевные силы на всяких рыжих. Лёнька сам был рыжий и оттого не любил это племя. Кроме того, такую пару трудно не заметить. И его ещё ждут в будущем шуточки и приколы.
Биологиня Матюшина была милым человеком. Самая безобидная из учителей, она совершенно не умела держать дисциплину. У неё на уроках только не ходили на головах, а так всё можно. Девчонки на биологии обычно красили ногти. А мальчишки, ещё не доросшие до взрослых вещей, кидались жевательной резинкой. Оттого и Луи Пастер, и Бюффон, и Ламарк и даже Дарвин — все были украшены засохшей жвачкой. Надо ли объяснять, почему учительнице прилепили такое подходящее прозвище — Вакуоля?
Уроки биологии всегда проходили плодотворно и очень интересно. Минут через десять после звонка являлась из соседнего помещения экономичка и озабоченно говорила:
— Н-наталья Игоревна, мне нужно срочно с вами посовещаться.
Вакуоля немедленно делала строгое лицо, задавала классу самостоятельно изучить параграф и обещала:
— Через пять минут вернусь, проверю.
И скрывалась в лаборантской. Тогда седьмой «Б» шёл брататься с седьмым «В», который сидел в кабинете экономики. Всем великим экономистам, висящим на стене, залепляли глаза и бороды. Бэшники и вэшники имели много общих интересов, оттого библиотекарша не уставала удивляться: почему учебники биологии и экономики изнашиваются быстрее прочих? Странно, а башкам ничего не делалось!
Минут через полчаса, когда все уставали орать, на пороге лаборантской возникала экономичка и говорила назад:
— Да-да, конечно. Я учту рекомендации.
После чего величаво уходила, роняя крошки с подбородка и слегка натыкаясь на парты. Далее из лаборантской выбиралась низенькая и круглая Вакуоля. Помада размазана, весь рот в печенье.
— Н-ну, как вы, дети? Всё выучили?
Мама явилась вовремя и с убитым видом бродила возле логова Кренделючки. Лёнька тоже принялся бродить рядом, весь вид его являл глубокое раскаяние.
Кабинет завуча был заперт, и Косицын с внезапной надеждой подумал, что завучиха могла забыть о нём. Но, завидев в коридоре её дородную фигуру, обречённо вздохнул. Теперь его на неделю отлучат от компьютера. Не разрешат гулять.
Судья разобрался в деле быстро. В Лёнькины ворота назначили пенальти. Всю неделю он будет мыть полы в спортивном зале, потому что тётя Паша упала и подвернула ногу.
Косицын быстро шевелил мозгами, вспоминая, слышал ли он грохот и крики позади себя, когда пронёсся мимо этого чучела в халате. Но, ничего так и не вспомнил. Выходило, что на нём вины нет. Да это и не важно, раз обвинение не вынесли. Тоненькие ножки тёти Паши подводили её не однажды.
Мыть полы — подумаешь! И он немедленно отправился в спортивный зал. Чем быстрее сделаешь дело, чем веселее!
У дверей его ждал верный друг Федюнчик. И тут Лёнька понял, что напрасно он жаловался на жизнь! Мыть полы в спортивном зале оказалось до ужаса интересно. Федюня мчался на него, гоня швабру перед собой, а Лёлё перепрыгивал через неё. Потом они менялись местами.
Всё кончилось прекрасно — ведро опрокинулось. Сначала оба хотели равномерно размазать воду по всему полу, но она была уж очень чёрной. А потом всё само собой решилось: грязь замечательно утекла в щелочку от выбитого сучка в самом центре зала. Чумазые, потные и весёлые, приятели пошли домой. И тут веселье кончилось.
Гондурас с дружками тусовался у выхода.
— Гони бабки, микроб. — грубо сказал он и ткнул Лёньку так, что тот отлетел.
Бабок не было. Пройдёт неделя, пока он накопит оброк. Но, Гондурасу не терпелось, и под дебильное ржание своих дружков он вытряс из сумки Лёньки всё его барахлишко. Ручки раскатились по крыльцу и попадали в шиповник.
— А это что у нас? — заинтересовался Копыто и поднял маленький пакетик.
Лёнька понятия не имел, откуда взялся у него этот пакетик. Он чуть не плакал. Ему придётся собирать свои тетрадки под ногами у этих животных.
У алгебры оторвалась обложка, теперь учебник не сдать в библиотеку. Матери опять придётся платить. Так повторяется каждый год. За плохую сохранность учебников его ругают и в школе, и дома. А что он может сделать? не носить их в школу?
Пока они с Федюней подбирали учебники и тетрадки, взрослые оболтусы заинтересовались пакетиком.
— Нюхаешь? — осведомился Гондурас.
Лёнька не ответил, но подумал про себя: "Урод ушастый!"
— А для чего это? — с понятным интересом толкнул его ногой Серый.
"Для того, чтоб у тебя хвост отрос."
— Это курят или лижут? — размышлял Копыто.
Все трое с интересом принюхивались. Гондурас чихнул и серая мелкая пыльца взлетела в воздух.
Лёнька с Федюней давно сбежали, а трое переростков на крыльце школы чихали и хохотали до слёз.
— Лёлё, сходи за хлебом. — озабоченно проговорила мама.
Ну вот! Опять забыла!
— Знаешь, кто бы жаловался! Я после сегодняшней встряски ничего не помню. И к тому же у тебя был весь день, чтобы купить хлеба! Ты уже не маленький, мог бы позаботиться и обо мне.
Упрёк был справедлив, и Лёнька засобирался за хлебом. Настроение сразу испортилось. Он уже предвкушал неприятности. Привычно выглянул в окно, однако, противной троицы на месте не оказалось. Тогда следовало поспешить и воспользоваться удачным обстоятельством.
У входа в круглосуточный маркет его задержал мужчина.
— А кто собирает за машины? — растерянно спросил он. — Я уже два раза выходил — всё никого нет.
Лёньке было не до того, он спешил сделать все дела до появления Гондураса и компании. Выбегая из маркета, он наткнулся на рыжую соседку по парте.
— Здесь можно хлеб купить? — спросила она как ни в чём ни бывало.
Лёнька хотел уж было проскочить мимо, но вдруг подумал, что не стоит ей так поздно ходить в маркет за хлебом.
— Здесь. Давай быстрее. Я подожду. — бросил он и затоптался на месте, оглядываясь по сторонам.
— А как тебя зовут? — опомнился он вдруг. Надо же, просидел рядом с соседкой целый день и не удосужился узнать её имя!
— Наташа. — примирительно ответила она. — Наташа Платонова. Мы переехали сюда.
— Ты, Наташа Платонова, не ходи сюда после шести. Здесь тусуется Гондурас с вассалами. Плохой человек.
— А кому деньги-то отдавать за машины? — растерянно бродили по пятачку несколько мужиков. Ночная охрана в лице подлого Гондураса и компании не спешила возникать на месте.
Только проводив одноклассницу до дома, Косицын понял, что они живут в одном подъезде.