е. В Аль-Магрибе у фарисов нет знакомых, это очень далеко от наших лесов и пещер. Надо начинать осваиваться там. Но подданным Пилдадара про это знать не стоит. - Нам ещё долго не понадобится Хеннет, - поднял голову Ламгидол. - Рыжие Бродяги опасные враги. Они под боком. Но если мы станем властвовать здесь, то свои люди, или те, кто нам обязан, понадобятся и там. Ты прав, Кондэ. Я отлично выспался и отдохнул за два дня, что провёл в лагере фарисов. На меня не обращали особого внимания, но присматривали. Это чувствовалось. Утром второго дня я увидел, как на двух лошадей погрузили рогожные тюки и отвезли куда-то в лес. - Скоро сниматься будем, - сказал, глядя на это, воин, приглядывавший за мной. - Почему? - Из Бродяги и колдуна выжали всё, что они знали, повезли закапывать. А делать здесь больше нечего. - А как вы их захватили? - спросил я, почёсываясь. После того, как утолил аппетит, мне захотелось мыться. - Я слыхал, вы всегда бьётесь лицом к лицу, даёте сигнал, ну, как трубили во время битвы. Это чтобы противник был готов к бою. А этих тоже в бою взяли? Воин откашлялся и сплюнул. - Бундок, всё это благородно, - он ухмыльнулся. - Но такие повадки обычно ведут к потерям. Я склонил голову, слушая его. - Скоро ты уедешь от нас, - воин погладил себе шею. - Полагаю, что можешь рассказывать всем, что ты видел здесь и слышал. Но про вождя Бродяг и колдуна надо говорить, что мы их захватили в открытом бою. Чтобы люди не сомневались в нашем благородстве. Ты же умный парень, купец. - Понятно, - я покивал головой. - Никаких проблем. - Чем больше хороших слов про нас, тем лучше. А плохих и вовсе не надо. Зачем? От плохих слов плохие проблемы, от хороших слов хорошие дела. Два фариса отвезли меня на перевал, где пояснили королевским воинам, что я беглец из несчастной Хевсуры, а сейчас их друг. И через неделю я на почтовой телеге добрался до приличного городка, где наконец-то сходил в баню (горячая вода!), и заказал в местной харчевне отличный обед. И отсюда я направился на север, в Аль-Магриб. Там меня ожидали кредиторы, а я вёз деньги для расчёта, а потом, свободный от всех обязательств, занялся бы своими делами. - Сниму контору, найму помощника, и буду для начала торговать рыбой, - думал я, лёжа на мягком матрасе. - Денег останется достаточно после уплаты долга. Всё складывалось хорошо. Я смог выбраться из горящей Хевсуры, добраться до лесов, украсть так нужные мне деньги, выжить в сельве, уцелеть в страшной битве с Рыжими Бродягами. И сейчас впереди только приятное. На севере Фадостана войны нет и не предвидится. От пьянства все мои беды. В Хеннет, столицу Аль-Магриба, я приехал уже вечером. С радостью распрощавшись с шестиместным пыльным тарантасом, в котором пришлось трястись четыре дня по казённым шоссе, я оставил мысль сразу же появиться в ссудной конторе "Мамба". После утомительной поездки тело требовало отдыха. К тому же в последний день езды в проклятом тарантасе меня укачало. Моих спутников, неразговорчивых батаклеев, встретили такие же угрюмые родственники и они быстро разъехались на скрипучих телегах. Я остался один. Надо было позаботиться об ужине и ночлеге. На каменной скамье под густой акацией я увидел унылого стражника. Выпятив нижнюю губу, он постукивал тупым мечом по тёсаным булыжникам, покрывавшим улицу. - Не подскажете, ваше превосходство, где можно отдохнуть? - спросил я у него. Стражник не спеша осмотрел меня, поднялся и хрипло поинтересовался, не купец ли я. - Нет, я здесь по личным делам. Он пояснил, что для купцов имеются несколько торговых гостиниц, и стражникам дана команда препровождать их туда. А частным лицам, впервые приехавшим в Хеннет, лучше всего остановиться в трактире "Большой хобот". Придерживая болтавшийся на боку меч, стражник проводил меня до перекрёстка и указал дорогу. Отойдя шагов двадцать, я обернулся и увидел, что он стоит, засунув палец в нос, и бездумно смотрит в мою сторону. Я не обратил тогда на него внимания, решив, что это обычное поведение жителей столицы. Из багажа со мной был только дорожный мешок со всяким необходимым путешественнику скарбом, поэтому он не очень стеснял мой шаг. Да и место, указанное стражником, оказалось совсем не далеко. В трактире "Большой хобот" я занял одну из комнат на втором этаже. Услужливый хозяин предложил мне несколько на выбор. Но мне понравилась та, где на двери был нарисован лопух. Я-то принял его за изображение клёна, символа Аль-Магриба, где собрался обосноваться надолго. Новая родина, так сказать. Надо привыкать к символам, гербам, быть патриотом. - Лучшая комната, - сказал хозяин, распахивая дверь. Со стола спрыгнула мышь, пискнула и скрылась в тёмном углу. Хозяин кашлянул: - Некоторые постояльцы без ума от них. - От мышей? - спросил я. - Да, да, - закивал хозяин. - Почти в каждой комнате живёт своя мышь. Но если жильцам не до них, то они и не показываются. Очень вежливые и понятливые твари. А в комнате, где креветка нарисована, там мучные тараканы. Знаете, такие, с ладонь длиной. Тоже весьма предупредительные. А здешняя уютно чувствует себя под лопухом, прямо как в родном лесу, или где они там обитают. - Это разве лопух на двери? - уточнил я. - Художник, который рисовал картинки три года назад, сказал, что лопух, - хозяин поднёс светец поближе к двери и посмотрел на рисунок, склонив голову. - Я сначала решил, что это знамя Пилдадара. Но вспомнил, что в то время мы с ними воевали. И значит, это лопух. Так спокойнее, знаете ли. Без знамён. Он оставил мне одну толстую свечу и ушёл. Закрывшись на увесистый кованый крюк, я осмотрелся. Выщербленная столешница молча свидетельствовала, что добродушные постояльцы привыкли баловаться ножами. Деревянная кровать с матрасом, набитым свежим сеном. Чурбак в изголовье, очень неплохо, не придётся подкладывать под голову плащ. Зажёг свечу, оглядел комнату. Угол, где скрылась мышь, тоже пощерблен ножами. Видимо, их сюда метали постояльцы, общаясь с вежливой мышкой. Загасив свечу, положил её на стол, потом вспомнил про общительную и скорее всего всеядную хвостатую постоялицу, убрал в карман. Пройдя по скрипучему дощатому полу к единственному окну, я выглянул наружу, отодвинув занавеску. Одна из городских площадей, опустевших после торгового дня. Огородники с мешками за спиной и корзинами в руках собирают навоз с каменной мостовой. Тут же прогуливаются два стражника с болтающимися на синих перевязях тупыми мечами. Задёрнув занавеску, я попробовал на крепость подоконник. Заскрипела доска, удерживаемая потемневшим гвоздём. Поддалась, отошла в сторону. Так и есть, под ней нашлось немного места. Оттуда на свет медленно вылез глянцевитый жук. Потрогав мой палец короткими усиками, неспешно пошагал в сторону окна. - И жуки тут тоже понимающие, - подумал я. Обшарив полость рукой, я убедился, что она не очень большая, и щели в ней довольно узкие. Сюда и положил три мешочка с золотыми. Оставил себе с десяток серебрушек на ужин. Завтра утром схожу в ссудную контору "Мамба", рассчитаюсь с долгами, и можно начинать новую жизнь. А сейчас спущусь вниз, в общую залу, может, познакомлюсь с местными деловыми людьми. Места для коммерции в Хеннете всем хватит. Думаю, что лишним тут не окажусь. Я человек серьёзный, когда трезвый. Но всё пошло не так, как думалось. И новая жизнь укусила меня как только могла. Было это очень неприятно, а порой даже больно. Следующее утро я встретил абсолютно голым в грязном подвале на окраине Хеннета. Вчерашние собутыльники, с кем познакомился в трактире, предложили прогуляться по местным кабакам. В итоге, кроме разных сортов пива и вина, я узнал и гостеприимство столичных бандитов. Собутыльники где-то сгинули, вместо них появились наглые рожи и весьма впечатляющие ножи. Угрожая меня зарезать, они выпытали, куда я спрятал деньги. Один из бандитов сбегал в "Большой хобот" и вытащил их из тайника в подоконнике. Заодно он прихватил мой дорожный мешок. Судя по тому, что никто ему не там не помешал, хозяин трактира весьма спокойно относился к тому, что его постояльцы лишались имущества. Когда бандиты поделили деньги, они решили меня прикончить. Но меня спасла давняя любовь к алкогольным напиткам. Ночные хозяева Хеннета заодно раздели меня догола, польстившись на штаны и куртку из шерсти масконских овец. Очень дорогая одежда, кстати. Когда я, уже голый, так как исподнее тоже содрали, сидел в углу сырого подвала и прощался с жизнью, один бандит заметил в свете факела татуировку на моём левом плече - стрела и цепь. - Гляди, он пограничник! - вскрикнул громила с паутиной соплей под носом. Он постоянно вытирал их рукавом изодранной хламиды. Остальные внимательно осмотрели татуировку и начали совещаться. - Ну его в Голбуц! - сказал главарь и после этого бандиты ушли, оставив меня одного. Я трясся от холода и даже не очень обрадовался, что остался жив. Было очень жалко денег и одежды. А знак пограничной стражи мне выкололи год назад, во время одной замечательной пьянки. Так я убедился, что даже от таких глупостей бывает большая польза, особенно если тебя ограбят в Хеннете, где все помнят Большую Резню. Простенькая татуировка спасла мне жизнь, но имущества я лишился. В подвале было сыро и холодно, в углу что-то шевелилось и пищало. Я, шатаясь, по осклизлым мокрым ступеням выбрался наружу. Шёл мелкий дождь. До рассвета было ещё далеко. Я вернулся на лестницу, где хотя бы не ка