Когда рассыпавшиеся и распадающиеся стенки техники разрезали очередного страдальца во имя науки, из-за спины раздался сиплый голос:
- Ну кто так делает? Неужели так трудно понять, что раз углов у барьера три, то и опорных точек должно быть три? Уж на такие элементарные вещи человеческих мозгов должно было хватить! После стольких попыток можно и сообразить!
На слове "человеческих" я стремительно обернулся. Моему взору предстал полуметровый комок зелено-бурой шерсти, медленно ползущий по траве. Шерсть шевельнулась и на меня уставились два черных глаза на приплюснутой голове. Цвет и форма мордочки создавали впечатление, что зверь ехидно ухмыляется.
- Ты кто? - Это единственное, на что меня хватило
- Мда. Все еще хуже, чем казалось вначале. Оджи-сан на старости лет точно выжил из ума. Что, свой призыв не узнал? Контракт заключать будем? У меня все с собой, - откуда-то из шерстяных глубин выдвинулась трехпалая лапа с тридцатисантиметровыми когтями. Я уважительно сглотнул. В лапе был зажат солидного размера свиток.
- А-а-а... с кем контракт?
- Парень, ты меня поражаешь. Сам призывал, а теперь пугаешься? Не бойся, мы не причиняем вреда контракторам.
- А почему ты появился не сразу? Я призывов сто уже сделал, наверное...
- Н-ну-у... Пока Оджи-сан действительно поверил, что он чувствует призыв, а не маразм, пока нашел в своем личном измерении закиданный разным барахлом свиток контракта, пока искал добровольца из молодых и быстрых... Ну и я спешил как мог. В общем, ты понимаешь. - Ехидная ухмылка на ехидной морде -- сарказм в квадрате...
- Личное измерение, говоришь?.. Давай сюда свой свиток, - передо мной развернулся макимоно, сверкающий девственной чистотой внутри.
- Что, у вас еще не было контракторов? - Я вновь с подозрением уставился на зверя. Кого-то он мне сильно напоминает.
- Ты первый с незапамятных времен, кто подошел нам по... Неинтересно это мне, подрастешь -- сам разберешься, если захочешь. Давай, ставь пятерню. Кровью, разумеется.
- А чего кровью? - Меня охватили нехорошие подозрения. Знаем мы, кто у нас подписи кровью требует... И вызывается пентаграммой, до боли похожей на работающую печать...
- Что такое генетика, знаешь? Или то, что ты творил с барьером, отражает общий уровень твоего интеллекта?
- Да знаю, знаю, прекрати уже нудеть. Все ему не нравится, привередливый какой... Многих все утраивает, даже гением называют, - бурча себе под нос, надкусываю палец и ляпаю испачканной в крови ладонью в середину свитка. Рядом с отпечатком немедленно появились символы, сложившиеся в мое имя и свиток свернулся сам собой.
- Он теперь твой. Храни как зеницу ока, может быть, кого еще запишешь. Ну, я пошел. Вызывай, если что.
- Подожди! Что ты говорил про барьер?
- А ты, значит, несколько слов запомнить не смог... Стабилизируй барьер тремя точками опоры, а не одной, раз уж ты своим ограниченным человеческим сознанием не можешь включить в одну печать три непересекающихся закольцованных плоскости во взаимодействии.
- Так просто... Скажи, а ты много про барьеры знаешь?
- Глупый. Мы, намакэмоно, знаем про барьеры все!
Ленивец... Вот почему его вид мне знаком. Мне в призыв достались ленивцы... Вы что, издеваетесь?! Да, я люблю лениться, но хорошо сделанную работу тоже люблю! За что?!..
- Эй, отмерзни! Мое имя ты все равно не выговоришь правильно и медленно, как полагается, поэтому называй меня Нама. Чтобы вызвать меня, скажи мое имя, а чтобы других... впрочем, ты сначала на меня чакры накопи, в следующий раз я за свой счет призываться не стану!
Нудный зверь исчез, а я остался смотреть на место, где он только что стоял и проклинать свою судьбу, которой досталось воистину черное чувство юмора...
Глава 41
Ночь... это замечательное время суток, когда деревня погружается в спокойный сон... Обычные звуки смолкают, остается только почти незаметный фон, складывающийся в успокаивающий шепот мирной ночной жизни. Мерцают холодные звезды в ночном небе... Здесь их, хоть и меньше, чем в лесу, но ненамного, нет промышленных предприятий и бензинового смога. Свет луны окрашивает такую знакомую и родную деревню в серебряный цвет тайны. Иногда кажется, что здесь луна намного ближе к земле, чем в моем родном мире.
А родной ли мне он на самом деле? Там долг и честь -- мифические понятия, любовь и верность -- предметы торга, дружба и забота -- повод посмеяться. Здесь люди искренни в своих чувствах, если любят -- то отдают всего себя, если ненавидят -- то от души. На память сразу пришел Неджи... Если теряют действительно близкого -- помнят всегда. А будет ли меня помнить Тен-тен и понимает ли, что меня потеряла?.. Здесь мне наконец есть к чему стремиться и есть за кого держаться. И пусть я не всегда веду себя как шиноби, те, кто не знают, что значит быть одному -- не смогут понять, как замирает сердце при мысли о новом одиночестве. Да и шиноби -- тоже люди, поэтому очень разные. Вспомнить хотя бы Гая и Генму -- ну ведь совсем не похожи на бездушные машины уничтожения, каковой является любой шиноби-джонин в этом мире...
Что я вообще здесь делаю? Оглянулся на спящего Ли. Стоит рисковать ради, по сути дела, чужого мне человека? Стоят погубленная репутация, хорошие отношения с наставником, доверие людей в деревне здоровья этого парня, который даже сквозь ужасную боль, не умея отключать нервы, нашел в себе силы мне улыбнуться? Ведь я наконец доделал эту треклятую печать, поняв Бога Грома.
Хирайшин... Когда Генма рассказывал мне о его работе, он упирал на то, что эта техника очень сложная и в сути ее никто, кроме создателя, таинственного сенсея, не разобрался. Они с Намиаши смогли просто показать, подарить кунай с печатью, но объяснить не получилось. И целых две недели, первую неделю один, потом с Нама- куном, посчитав, что эта техника -- какой-то хитрый барьер, я пытался пробиться сквозь стену непонимания... Просто печать, просто шиноби концентрируют чакру -- и перенос. Я запитывал печать на кунае чакрой, пробовал перенести ее на себя, пробовал вырисовать ее с нуля... Толпа клонов сидела и медитировала вокруг куная, ленивец жевал листья на деревьях, периодически сетуя, что в его джунглях вкуснее. Когда он окончательно мне надоедал, я отменял призыв, но на следующий день вызывал его снова. И как же мне потом было обидно, что я просто так терпел бесконечные жалобы этого зануды...
Символы на кунае не значили ничего! Это был элементарный на-ко-пи-тель. Безвестный сенсей просто всех надул! Но, конечно, этот человек был с весьма нестандартным мышлением... Это же надо додуматься, запечатывать самого себя! И ведь получилось. В момент, как я понял это, мне показалось, что я стал даже дальше от использования этой техники, чем когда ничего не понимал. Как? Как вообще это возможно? Но потом, немного подумав, сообразил, что те непонятные движения при концентрации чакры Генмы и Райдо как раз и были аналогом запечатывания, только в энергетическом выражении. Опять без кандзи и ручных печатей! Как я посмотрю, все действительно сильные шиноби с обычными печатями не работают, это я один такой отсталый...
Клон запечатать сам себя не смог - разрушился. И два не смогли, и три... Причем я даже не понял, почему, ни со стороны, ни в воспоминаниях самих клонов ответа не было заметно. Пришлось пробовать самому. После первых десяти попыток ничего не получалось, потоки чакры никак не хотели взаимодействовать нужным образом. Наконец, форма вроде бы выстроилась. Мир вокруг начал меркнуть... и всю мою концентрацию мгновенно сбила одна простая мысль -- а как же я вернусь назад?! Тут и пригодился кунай, который так меня насторожил. Заполнив своей чакрой накопители, снова создал энергоформу и мир погас...