Мэри. Угадали. Я тоже ирландка. Во всяком случае, по отцу. Со стороны матери — англичанка.
Джо. Я ирландец и с той и с другой стороны. Мэри — одно из моих самых любимых имен. Поэтому-то оно мне, наверно, и не пришло в голову. Когда-то в Мехико-сити я встречался с девушкой по имени Мэри. Она была американкой из Филадельфии. Она там вышла замуж. Я хочу сказать — в Мехико-сити. Как раз когда и я там был. Мы были влюблены друг в друга. По крайней мере я в нее. Ручаться можно только за себя. Они, видите ли, были помолвлены, и с ней была ее мать, так что они все это и уладили. Это было лет шесть или семь назад. У нее уже теперь, наверно, дети. Трое или четверо.
Мэри. Вы все еще любите ее?
Джо. Что вы, нет!. По правде сказать, не знаю. Вероятно, да. Еще за два дня до того, как они поженились, я даже не знал об их помолвке. Я полагал, что она выйдет замуж за меня. Я все время мечтал о наших детях, представлял себе, какими они будут. Моим любимцем был третий ребенок. Двое первых были славные ребята. Красивые, славные и умные. А этот третий был совсем не такой. Он был глупенький и выглядел придурковато. Я очень его любил. Когда она мне сказала, что выходит замуж, мне не так было жалко первых двух, как этого глупенького.
Мэри(после паузы). Чем вы занимаетесь?
Джо. Занимаюсь? Откровенно говоря, ничем.
Мэри. Вы всегда помногу пьете?
Джо(очень серьезно). Нет, не всегда. Только когда бодрствую. Я, видите ли, сплю по ночам семь или восемь часов.
Мэри. Как это мило. Я хочу сказать — пить, когда бодрствуешь.
Джо(глубокомысленно). Это мое неотъемлемое право.
Мэри. Вам в самом деле нравится пить?
Джо(категорически). Так же, как и дышать.
Мэри. Почему?
Джо(с внезапной силой). Почему мне нравится пить? (Пауза.) Потому что мне не нравится оставаться в дураках. Потому что мне не нравится чувствовать себя почти все время мертвецом и только изредка пробуждаться к жизни. (Пауза.) Когда я не пью, меня приводит в восхищение всякая чепуха, так же как и всех других. Я начинаю заниматься делом. Совершаю поступки. Всевозможные мелкие, глупые поступки по всевозможным мелким, глупым поводам. Гордые, эгоистичные, заурядные поступки. Я совершал их. Теперь я не совершаю ничего. Я все время живу. Потом — отправляюсь спать.
Пауза.
Мэри. Вы спите хорошо?
Джо(как нечто само собой разумеющееся). Конечно.
Мэри(тихо, почти с нежностью). Что же вы думаете делать дальше?
Джо(громко, но тоже с нежностью). Дальше? Ничего. Лечь спать вечером и проснуться утром.
Мэри(начиная все понимать). О да. Да, конечно.
Дадли опускает монету в проигрыватель.
Джо(задумчиво). Почему я пью? (Молчит размышляя. Размышления эти, по-видимому очень глубокие и сложные, придают его лицу забавное и наивное выражение.) Вопрос не из легких. (Рассеянно улыбается.)
Мэри. О, я не хотела…
Джо(быстро, с учтивостью). Нет-нет. Я отвечу, Знать-то я знаю — почему, не могу только подобрать слова. Маленькие, незначительные слова.
Мэри. В самом деле не стоит.
Джо(серьезно). О нет, стоит. (Вдумываясь.) Итак, почему я пью? (Убежденно.) Нет, почему вообще люди пьют? (Подыскивая нужные слова.) В каждых сутках двадцать четыре часа.
Мэри(со светлой грустью). Да, это так.
Джо. Двадцать четыре часа. Из этих двадцати четырех по меньшей мере двадцать три с половиной — боже мой, не знаю почему — тоскливые, мертвые, скучные, пустые, убийственные. Не жизнь идет — идут стрелки на часах. Каждый из нас, кто бы он ни был, чем бы ни занимался, двадцать три с половиной часа из двадцати четырех проводит в ожидании.
Мэри. В ожидании?
Джо(жестикулируя, громко). И чем больше мы ждем, тем меньшего можем ожидать.
Мэри(внимательно слушает). Да?
Джо. Так и проходят дни за днями, недели за неделями. Проходят месяцы, проходят годы. И вот наконец мы постигаем истину. А истина в том, что все эти годы — мертвы. Все дни — мертвы. И мы сами — мертвы. Больше нечего ждать. Все — мертво. Все, кроме стрелок на часах. Это не жизнь. Только стрелки и отупение. Красивое, светлое, умное отупение. (Пауза.) Я ответил на ваш вопрос?