Ник. Конечно. Ты будешь неплохо зарабатывать.
Уэсли(с изумлением и восторгом). Подумать только! Зарабатывать игрой на пианино! (Подходит к фортепьяно и начинает негромко играть.)
Гарри взбирается на сцену и прислушивается к мелодии. Начинает танцевать, мягко шаркая подошвами.
Ник. Из-за чего вы тогда плакали?
Джо. Из-за матери.
Ник. Что с ней случилось?
Джо. Умерла. Мне дали игрушки, и я перестал плакать.
Входит мать Ника, проворная, маленькая старушка лет шестидесяти, одетая в скромное черное платье. Лицо ее сияет радостью, Ник тоже счастлив видеть ее.
Мать Ника(по-итальянски, громко, жестикулируя). Все в порядке, Ники?
Ник(по-итальянски). Конечно, мама.
Они громко тараторят о своих семейных делах, после чего мать Ника уходит так же весело и шумно, как вошла.
Джо. Кто это?
Ник(горделиво и чуть грустно). Моя мать. (Все еще глядит на качающуюся дверь.)
Джо. Что она сказала?
Ник. Ничего. Просто хотела меня видеть. (Пауза.) Для чего вам этот револьвер?
Джо. Изучаю, как устроены вещи.
Неторопливо и степенно входит старик, который выглядит так, словно в давние времена он был Китом Карсоном. Обходит помещение я наконец останавливается у столика Джо.
Кит Карсон. Зовут Мерфи. Старый траппер. Присяду?
Джо. Располагайтесь. Что будете пить?
Кит Карсон(садится). Пиво. Как и всегда. Благодарствую.
Джо(Нику). Кружку пива, Ник.
Ник подает на столик кружку пива.
Кит Карсон(осушив ее одним глотком, утирает тыльной стороной правой ладони свои большие белые усы. Беря быка за рога). Вряд ли вы когда-нибудь были влюблены в карлицу весом тридцать девять фунтов?
Джо(приглядываясь к нему). Действительно, не был, но выпейте еще пива.
Кит Карсон(интимно). Благодарствую, благодарствую. Двадцать лет назад в Гэллапе. Явился в город парень по имени Руфус Дженкинс. Привел шесть белых лошадей и двух черных. Ищу, говорит, кого-нибудь, чтобы объездить мне лошадей. Сам не могу — левая нога деревянная. Встретились в мелочной лавке Паркера и затеяли драку — я и Генри Уолпол. Проломил ему башку медной плевательницей и удрал в Мексику. Но он не умер. Ни бельмеса не знал по-ихнему. Взял к себе скотовод по имени Диего — учился в Калифорнии. Шпарил по-нашему лучше, чем мы с вами. Твое, говорит, дело, Мерф, откормить мне этих быков, чтобы получили премию. Ладно, говорю, чем откормить? Сеном, говорит, салатом, солью, пивом и аспирином. Через два дня подрались из-за аккордеона. Сказал, будто я украл его. А я его одолжил. Треснул его аккордеоном по башке. Аккордеон — вдребезги, лучший аккордеон в мире. Жаль. Вскочил на лошадь и махнул обратно через границу. Техас. Ввязываюсь в разговор с одним типом — на вид вроде честный. Оказалось, сыщик — меня искал.
Джо. Вы говорили о карлице весом тридцать девять фунтов.
Кит Карсон. Разве забуду я когда-нибудь эту даму? Век буду помнить эту миниатюрную амазоночку.
Джо. Век?
Кит Карсон. Даже если доживу до шестидесяти.
Джо. Шестидесяти? Вам и сейчас на вид больше шестидесяти.
Кит Карсон. Следы невзгод на лице. Невзгод и лишений. Три месяца назад стукнуло пятьдесят восемь.
Джо. Тогда все понятно. Расскажите-ка еще что-нибудь.
Кит Карсон. Говорю этому типу из Техаса: зовут — Ротстайн, горный инженер из Пенсильвании, ищу местечка повыгоднее. Дал два адреса в Хаустоне. Как-то рано поутру чуть не лишился глаза, спускаясь по лестнице. Напоролся на верзилу шести футов ростом, с железной клешней вместо правой руки. Ты, говорит, разрушил мой семейный очаг. Нездешний, говорю, только приехал в Хаустон. Собрались девчонки сверху, на лестнице, — полюбоваться дракой. Семеро. Шесть футов и железная клешня. Хоть кому подействует на нервы. Вмазал ему по челюсти, когда он замахнулся, чтобы треснуть меня клешней по башке. Лишился бы глаза, если б не быстрота соображения. Скатился в сточную канаву, достает револьвер. Стреляет семь раз. А я уж наверху — взлетел по лестнице. Через час выхожу, переодетый, в шелку и перьях, на лицо надвинута шляпа. Гляжу: стоит на углу — ждет. Прогуляемся, говорю, мужчина. Нет, говорит, неохота. Иду по улице и выхожу из города. Вряд ли вам когда доводилось надевать женское платье, чтобы спасти шкуру?