Что меня все время поражало, так это та целеустремленность, с которой духовно богатые люди в Индии делают любое свое дело. Видя их глубокую сосредоточенность, можно подумать, что они заняты только своим миром и не хотят ни с кем сближаться, даже на больших фестивалях, где на маленьком клочке земли может собраться несколько тысяч человек. Это можно объяснить тем, что они находятся в контакте с высшей реальностью и пребывают в духовной атмосфере. Потому-то и чувствуешь себя в святом месте совсем по-иному, чем, скажем, в переполненном трамвае, — все дело в сознании людей.
Бала-Гопал, который в Хардваре второй раз, оповестил нас о Ганга-пудже, которая начинается каждый день в семь вечера. На часах — полседьмого, и мы мчимся что есть сил, лавируя в узких переулках. Солнце уже зашло, но магазины по обеим сторонам улиц открыты. Чего там только не продается! Маленькие Шивы, средние Шивы, большие Шивы, очень большие Шивы, четки Рудры, принадлежности для поклонения, открытки, кастрюли, «Фанта»... Торговый хаос священного города вторгается в нашу жизнь. Магазинчики с ленивыми, сонными продавцами, которые мало двигаются, но много едят, напоминают переполненные кукольные домики. Наконец мы выбегаем на какой-то большой бульвар, где вовсю кипит вечерняя жизнь Хардвара: заклинатели змей заставляют своих кобр танцевать; некий человек тянет на веревке обезьянку, которая пляшет под бешеные удары барабана; кто-то, окруженный толпой слушателей, декламирует священные писания. Мы проносимся мимо йога, лежащего в колючем кустарнике; рядом с ним на земле валяется несколько монет. В следующее мгновение мы видим перед собой длинную вереницу попрошаек. Лакшман вспоминает, как во время своего путешествия по Индии, десять лет назад, именно здесь он впервые попрактиковался в отречении: на одном большом празднике он сначала раздал каждому нищему по несколько рупий, а потом накормил всех прасадом[16].
Вдруг ни с того ни с сего толпа резко расступается, подобно стае рыбешек, в которую вклинилась щука. Мы еле успеваем отпрыгнуть за какую-то колонну. Оказывается, чей-то бык взбесился и мчится сейчас по улице. С диким храпом он проносится мимо нас, и толпа вновь смыкается как ни в чем не бывало.
Мы резко сворачиваем направо, переходим через стремительный приток Ганги и выбираем себе место на этом полуострове. Куда ни кинешь взгляд — всюду люди. Несмотря на огромное количество людей, царит мирная, хотя и пронизанная нетерпением, атмосфера. На противоположном берегу начинается священный спектакль. Семь жрецов зажигают каждый по огромной, в метр высотой, лампе, состоящей из масляных светильников, расположенных один над другим в несколько этажей. Жрецы заходят по щиколотку в воду (в это время одновременно звонят колокола во всех храмах) и наклоняют свои огромные лампы к Ганге. Электрического света почти нет, да и тот, который есть, скоро гаснет, что, впрочем, для Индии в порядке вещей. Это, однако, делает атмосферу еще более загадочной. Несколько человек запевают гимны Ганге, а потом поют ом джайа джагадйша харе. Не так-то просто описать настроение, которое царит там. Представьте себе толпу в десять-двадцать тысяч человек. Все они с почтением прикасаются к воде Ганги, отпивают несколько капель и в блаженстве смотрят на реку. Поклоняясь Ганге, ты устанавливаешь духовную связь с ней и по-настоящему чувствуешь, как она отвечает на твое поклонение. Отблески масляных лампад образуют в волнах причудливые формы, похожие на руки, которые тянутся к людям, чтобы принять их дары. И кажется, будто мать-Ганга сама выходит из реки. В связи с этим есть замечательная история:
Дело было незадолго до прихода Шри Чайтаньи Махапрабху. Один брахман повторял мантры, стоя по пояс в Ганге. Бормоча вполголоса очередные строфы, он вдруг обратил внимание на необычное поведение реки. Вода то отступала, так что доходила лишь до колен, то в следующий момент приливала так, что брахман чуть не захлебывался. Так повторилось несколько раз, и наконец брахман увидел причину этого волнения: по берегу гулял маленький мальчик, и кожа у Него была золотого цвета[17]. Он то подбегал к Ганге, словно играл с ней, то отпрыгивал от нее. Река, казалось, хотела прикоснуться к стопам этого мальчика, но все никак не решалась. Она то приливала к берегу, то в почтении отступала. Пока брахман наблюдал всю эту сцену, из вод Ганги появилась божественной красоты женщина в белом сари. Она стояла в колеснице, запряженной дельфином, и ее сопровождали небесные певцы. Колесница остановилась, женщина вышла, склонилась перед мальчиком и произнесла следующее: