— Эту историю я слышал от своего отца, и раз он говорил тихо, считая, что нам, глупым отрокам, слушать эту историю непотребно, то, соответственно, я навострил свои уши, как следует, — Янне покачал пальцем на смешки. — Было это много лет назад, когда половине из вас кормилицы ещё меняли пахнущие свежим удобрением тряпицы… Хе-хе, подождите!.. Торвальд был тогда молод и только-только получил силу Света. Как вы знаете, молодое вино должно перебродить, так и наша магия, порой, сначала не то, что в конце… Но, слава Свету!..
— Слава Свету! — откликнулись слушатели, знающие Янне как превосходного рассказчика.
— И вот, приходит как-то к моему отцу его друг, тогда ещё юный (имя не скажу, ибо!) со своей наречённой, похвастаться, мол, смотри, какая у меня супруга будет. Всем взяла: и красотой, и скромностью, и непорочностью… Девица та и правда была смазлива, отец говорил, но от скромности она явно не страдала. Хоть и держалась за руку наречённого, а сама так и стреляла глазами в юного Тора. Чувствовала его возможности, подозреваю… Поговорили, вкусили пищи, поданной матушкой Тора, и откланялись. Тор тогда уже присмотрел себе Маргаретту, но Эллу всё казалось, что его наследник достоен большего, ну, и стал нахваливать невестушку своего знакомого. А Тор усмехнулся и говорит…
Янне замолчал, наслаждаясь закипающим нетерпением. Кто-то крикнул: “Да не томи! Что там было-то?”
— Торвальдушка усмехнулся и говорит: “Может, э… эта девица и скромна, да прекрасна телом, вот только судьба. э-эм… этому, значит, знакомому воспитывать чужих детей”. Светлый Элл тогда отругал Тора, но прошло время и выяснилось (скандал был — ущ-щ!), что обманула та обручённая, действительно от свободной любви понесла, а от кого, и сама не знала. Может, кто из воинов её окучил, а может, и бродари потешились, ибо тогда в порту много гостей побывало… Ну, теперь-то, думаю, можно этот секрет рассказать. Дыв, дружище, поднимись!
Янне воздел руки, приманивая к себе озадаченного помощника кока. Слушатели уже посмеялись над лёгкой историей, но ждали, когда прозвучит финальная шутка Янне. Тот обнял Дыва за плечи, разворачивая лицом к зрителям, велел ему вручить полную кружку: “Чтоб тебе, дружище, легче было устоять!” — и в заинтересованной тишине закончил:
— Торвальд наш оказался на редкость одарённым менталистом. Стали к нему приводить наречённых на проверку непорочности, приходили супруги, ожидающие дитя… Тор страшно стеснялся этого своего дара, кое-как отошёл от дел, особенно когда огонь проник в его сердце и поселился там навсегда… Хочу я выпить за Тора и его второй дар… Подождите! — Янне покачал головой, мол, это ещё не всё. — Неделю назад ящеры расщедрились, отправили нас всех вместе совершить омовение, накормили… Тогда-то и шепнул мне Торвальд, что видит, будто обе старшие принцессы-то фрейские оплодотворены… И, знаете, кем?
Дыв вспыхнул, оттолкнул от себя Янне, бросив сквозь зубы: “Заткнись и не лезь, куда не следует!” Но байки про похождения шустрого кухарщика уже мусолились за столом, оттого все поняли намёк Янне и, сначала прыснули, а затем перешли на заливистый хохот. Дыв с перекошенным от смущения и гнева лицом вылетел из общинной комнаты, отмахиваясь от сочувственных весёлых поздравлений в отцовстве.
Ядран вышел за ним. Чуть погодя и Давор исчез. Пир продолжился, и на отсутствие принцев никто не обращал внимания.
Старшие нашли младшего брата в его каюте, переодевающегося и собирающего в котомку кое-какие вещи.
— Ты куда? Обиделся, что ли?
Дыв фыркнул:
— На Янне обижаться? Нет, благодаря его болтовне я вдруг понял, что меня беспокоило.
— И что же?
— Младенцы, — Дыв открыл шкатулку, достал из неё трубку и мешочек с травами. — Я должен вернуться.
Братья вскинулись:
— Да ты с ума сошёл?! Куда?! На Фрейнлайнд?! Сейчас?! Как ты туда доберёшься?! Тебя же фрейское течение размажет у Челюстей!
Дыв слушал возгласы, не переставая собираться. Нашёл бритву и задумчиво осмотрел отражение в зеркале. Полез за кувшином и куском мыла:
— Доберусь хотя бы до Челюстей. Хитрый мордоящер Оржан позавчера отправился в Арнаахал. Во время землетрясения на руднике все, кроме одного, их раба погибли. Так что счастливчика повезли домой. Оржан от имени Асвальда заключит с арнаахальцами перемирие да притащит свежих рабов, отбывающих наказание. Дня через три будет плыть обратно и подберёт меня.
— А если лодка разобьётся раньше, чем ты доберёшься до Челюстей? — Давор положил брату руку на плечо.
— Сниму артефакт, призову касатку и на ней доберусь хоть до Фрейнлайнда.
Ядран сел на узкую лежанку и потёр лоб:
— Говори, что затеял.
Дыв тем временем уже намыливал бороду:
— Ты обратил внимание на помощника Асвальда? Держу пари, это его бастард. Похож на старшего сына как жалкий, но родственник. У них даже интонации похожи, когда… Впрочем, неважно. Слышал я кое-какие сплетни, будто ящерицы фрейские (да и королева, думаю, туда же) периодически исчезают, чтобы скинуть зачатых или родить. Я так понял, что у ящериц с этим проблемы, не могут выносить. Поэтому мне надо узнать, где выжившие младенцы и кто они. А вы примерно через месяц или раньше какой-нибудь подарок будущей невесте пришлите. Я передам с вашим посыльным ответ. Вернусь, если всё будет понятно. Ну, а если нет, то задержусь, пожалуй.
— Что мы скажем отцу? — вздохнул Давор, видя, что Ядран готов согласиться с младшим братом.
— Правду. Скажите, что я пропал.
Дыв обрил одну щеку и повернулся к молчащим братьям:
— Если от молитвы Торвальда Тьма подавилась, то я у неё поперёк горла встану. За это не жалко жизнь отдать. К сожалению, детей в Кар-Малерии у меня не будет, зато мои малыши поразрывают чрево двум тварям… — рука Дыва замерла с бритвой, собравшей пену с волосками, — или трём… Узнаю на месте.
Кар-малерийцы ещё гуляли, когда три фигуры в тёмноте ночи, спавшей на палубе корабля, подошли к борту. Постовой окликнул их, но узнал голос принца Ядрана и вернулся на своё место.
Спустили лодку на воду вместе с Дывом. Передали ему большой бочонок с водой и узел с пищей на первое время.
— Да куда мне столько воды? Я завтра буду на месте.
— Бери, лишнюю выльешь рыбам, — усмехнулся Ядран: как предчувствовал, что брата здорово помотает по океану.
Братья обменялись прощальными фразами, и Дыв налёг на вёсла, удалясь от кар-малерийского корабля в сторону Фрейнлайнда, горы которого сейчас были скрыты покрывалом ночи.
14. Искушение Кайи
После отъезда карамалийцев первые три дня пролетели незаметно: Кайа спала круглосуточно, чувствуя слабость. Огонь больше не сжигал изнутри, это ощущение заменило другое — казалось, будто внутри поселилась невидимая сущность, которая росла и требовала всех ресурсов. В какой части тела она обосновалась, определить было трудно.
— Аша, ты точно в меня не спряталась? — спрашивала у порыжевшего пятна Кайа. Но и персональной тьме приходилось худо. Та еле передвигалась по телу, в конце концов остановившись на левом плече, ближе к груди, где слышалось сердцебиение хозяйки.
Матушка поинтересовалась, не болит ли живот у дочери, или, может быть, та слышит голоса в голове, призывы? Кайа качала головой. Желудок точно не болел, несмотря на количество поглощаемой пищи. Аппетит внезапно повысился, в промежутках между сном принцесса избирательно налегала на принесённую снедь, словно полдня проработала на руднике. Один из таких обедов королева имела счастье лицезреть, поудивлялась, потом посоветовалась с супругом, тот — с Сердцем Тьмы. Но даже мало-мальски определённого откровения не было получено.
В итоге, Асвальд решил провести ритуал очищения тьмой, а пока собирались, настало утро четвёртого дня, Кайа поднялась как ни в чём не бывало — недомогание ушло, прежний капризный аппетит восстановился, правда, за ужином пригублённая жертвенная кровь вызвала тошноту.
— Избранная что надо! — саркастично прокомментировала ситуацию Марна, продолжая разрезать на мелкие кусочки сочающуюся соусом полусырую печень ягнёнка.