— Зачем ты убила пастуха? — она покосилась в сторону стада. Подпаска не было видно, напуганный мальчишка убежал, как только старший товарищ был схвачен фрейей.
Солвег приоткрыла глаза и довольно улыбнулась:
— Хотела проверить, ты — всё ещё одна из нас или уже какая-нибудь карамалийка.
— Как?! Что за глупость?! И при чём тут пастух?
— При том, что он не хотел умирать. Только фрейи могут почувствовать смерть, забранную силой. Мне тебе весь манускрипт с Основами Тьмы пересказать? — сейчас Солвег была похожа на Марну больше, чем когда-либо. Интонациями, насмешливой гримасой, провоцирующей на ссору.
Кайа ужаснулась:
— Ты убила простолюдина только для того, чтобы проверить, почувствуя я его недобровольную жертву или нет?.. Ну, ты и гадина! Даже Марна до такого не додумалась бы!
— Пф!
— Как же ты выйдешь замуж за малерийца, если готова убивать ради развлечения?!
Неожиданно слова сестры задели Солвег, она подобралась и сделала вид, что собирается выпрыгнуть из каменной чаши на Кайю. Та попятилась.
— А ты, я смотрю, уже приняла их законы? — напугав сестру, Солвег вернулась в прежнее безмятежное положение: не нужно было прилагать особых усилий, чтобы вывести “избранную малышку” из себя. В отсутствие Марны, в самом деле, было скучно. — Может, тебя надо выдать замуж за малерийца? Уехала бы, всем стало бы проще.
Рядом с ними приземлилась матушка, летавшая за подпаском и притащившая его в полуобморочном состоянии назад. “Делай свою работу хорошо, если хочешь жить!” — бросила фразу, как кость, мальчишке и вернулась к дочерям.
— Мне надоело слушать, как вы ругаетесь! — нахмурилась королева, услышав последнюю фразу Солвег и видя, что лицо младшей дочери исказилось от гнева.
— Она сорвёт договор с малерийцами, мама! Она специально это делает! — запальчиво пожаловалась Кайа. — Если бы не Инграм, лучше бы я уехала отсюда, чем жестокая Солвег!
— Это не вам решать, — королева уклонилась от разбора конфликта и спросила, готова ли Кайа вернуться домой. Та с радостью согласилась, и, оставив среднюю дочь напитываться чужой жизнью и страхом через кровавую купальню, Отилия унесла Кайю назад.
Оказавшись в своей комнате, Кайа первым делом вызвала служанку и велела нагреть много воды в нижней купальне да принести ножницы. Страх перед отвратительными личинками в сердцевине косичек напомнил о себе во время полёта — голова будто назло начала чесаться. И только оказавшись в чистой воде с обильной пеной, как это любил делать Дыв, Кайа немного успокоилась. Желудок отпустило, тот сразу вспомнил, что опорожнился до последней капли час назад, и потребовал еды. Служанки выполняли все её прихоти беспрекословно, помятуя о хорошей памяти злопамятных фрейев, когда те начинали матереть от каждой принятой жертвы.
Отилия тем временем успела поделиться с супругом кое-какими свежими мыслями. Асвальд выслушал предложение заменить невесту для малерийцев, отчасти согласился: действительно, Кайа не такая, как её сестры, слишком добрая и слишком чувствительная. Но однозначного решения не принял:
— Пусть сначала Кайа умертвит свою первую жертву. Я лично хочу посмотреть на это. А там будет видно. Если наша младшая дочь вовсе не избранная, а изгой, то ей самое место в Кар-Эйре. И договор соблюдём, и устроим судьбы Кайи и Солвег сообразно их талантам.
Королева признала, что её удовлетворяет этот вариант. И ведь на самом деле, никто не понимал, что значит избранная? Если Кайа выжила благодаря Свету, а не воле Тьмы, то это многое меняло. На её сегодняшней инициации Тьма, окутавшая коконом принцессу, вдруг обагрилась, замерцала сполохами, как это бывает с грозовым небом, в котором просыпаются молнии. Покраснела Тьма и вдруг исчезла в Очаге, напоминая побитую собаку. Проклятый рыжий малериец, всё-таки что-то он намудрил со своей жертвой!
Немного успокоившись, королева пошла искать дочь. Материнская интуиция вынудила спуститься на нижний ярус к слугами, и недовольная Отилия вошла в купальню, которую заволокло паром. Прежде чем её увидели служанки, королева услышала:
— Моя доннина, ваши волосы — лучше волос даже волос Её величества! Какие они стали мягкие, словно нежный лён…
Отилия вынырнула из тумана и увидела картину: Кайа, сидя в воде, уплетает что-то с чашки, стоящей на полу рядом с купальней, а две служанки уже наполовину расплели косички и прочёсывают их гребнем, удивляясь новому свойству фрейских волос. Появление королевы напугало девушек, они чуть было не унеслись за дверь, но Её величество жестом велела остаться. Сама присела рядом с довольной дочерью и взялась за длинный гладкий мокрый локон, пахнущий мыльной водой.
— Не хочется верить, Кайа, но, по-моему, ты в самом деле слишком много времени провела с болтливым карамалийцем, — Отилию почему-то уязвила расслабленная беспечность дочери и её, не такие, как у всех фрейев, послушные волосы простолюдинки.
*****
Дыв вернулся с котелком, обёрнутым тряпицей, поставил его на стол и перебросил тряпку на плечо:
— Только не говори мне, что ты не ешь похлёбки простолюдинов. Иначе тебе придётся срочно лететь во дворец за куском плохо прожаренного мяса.
Дыв обрнулся, с улицы его позвал Кенан, не решающийся войти без спроса. Дыв вышел и моментально вернулся с небольшой корзиной:
— Но тебе готовы услужить. Посмотри, какую красоту собрала Рыжая Лотта. Так, посмотрим: лесные ягоды… мытые… фрукты…
Набросив нижнее платье, Кайа подошла сзади и обняла Дыва, раскладывающего съестное по чашками:
— Я хочу, чтобы ты со мной был сегодня ночью. Мне не будет так страшно.
Дыв замер, выдержал паузу и продолжил работать медленнее:
— Ты хочешь, чтобы я присутствовал при твоём первом убийстве?
— Но я же смотрела, как ты убиваешь диких. И сбилась со счёта. Сколько человек ты умертвил на поле?
Дыв повернулся, взял Кайю за запястья, отодвигая от себя:
— Убивать в бою — это одно. Если ты назвался воином и плохо владеешь оружием — это твои проблемы: значит, надо было лучше тренироваться. Но убивать беззащитного, который плохо понимает, что он делает — это преступление… Впрочем, для вас, фрейев, это значения не имеет. Вы всегда выше законов Всемирья.
Он отпустил Кайю и, как ни в чём не бывало, вернулся к сервировке. Сказал будничным тоном:
— Садись, всё готово. У меня только один стул. Дикие сколотили специально для меня мебель, чтобы я не ел с пола, как они говорят. Очень дружелюбный народ, большинство — потомки первых рабов, но кровь, безусловно, перемешалась. Рыжая Лотта, например, явная карамалийка в пятом поколении. А её муж похож на арнаахальца, у него тонкое лицо и зелёные прожилки в карих глазах. Да, есть и явные дети фрейлеров. Этих не перепутаешь — лица тонкие, тёмные и глаза злые. Именно из них получаются хорошие воины, потому что у них в крови тьма, для которой убийство — лакомый кусок…
Слушая внимательно Дыва, спокойно рассказываюшего про диких, Кайа тем не менее увлечённо ела немного горячую, но удивительно вкусную похлёбку. О многом хотелось спросить Дыва, сейчас больше похожего на учителя Вилфреда, но, правду говоря, Кайа робела. От запястий карамалийца до края закатанных выше локтя рукавов рубашки вздувалась мужественная сеточка вен под тёмными волосками; на распахнутой груди темнела поросль, которая уходила вниз; и отросшие на голове волосы как-то по-особому были собраны в малерийскую косу… От Дыва несло такой мужской и хозяйской уверенностью, что страшно было с ним спорить. И Кайа просто слушала, неловко уводя взгляд на приготовленные продукты.
— Не пересоленная похлёбка? — Дыв дождался отрицательного кивка и задумчиво сказал: — Странно. Рыжая Лотта плачет второй день. Я думал, почему даже её пироги горчат. Знаешь, почему она расстроена? Я расскажу. Её младшая сестра, которой всего двадцать, почти твоя ровестница, решила принести себя в жертву Тьме. То есть тебе, ради твоих крыльев… Как это будет, расскажешь? Вы кусаете в шею и выпиваете кровь? Почему молчишь?