- Конечно, если тебе хочется, - ответил Марти. А картонки все летели через погреб и падали на пол. Потом пронеслись два брезентовых стульчика и упали, ударившись о садовые кресла.
- Вот так, вот так, - повторял Марти. - И вот так! - добавил он, бросив сачок, высотою с двухтысячефутовое дерево, который ударился о стену скалы и, скользнув по ней, устоял, упираясь в пол металлическим, круглым, как луна, кольцом с" надетой на него сеткой.
Вернувшись к бетонной плите, Скотт задрал голову и, разинув рот, посмотрел на башней высящуюся над собой фигуру брата. И увидел, как громадная рука Марти взяла ручку второго чемодана, со скрежетом протащила его по металлическому столу и поставила на пол.
"Зачем это Марти достает чемоданы?"
"Они переезжают".
- Нет, - пробормотал Скотт и, поддавшись порыву, побежал вперед. На бегу он увидел, как гигантская фигура Бет в три шага пересекла погреб и склонилась над вторым чемоданом.
- Нет, - лицо Скотта вытянулось от ужаса. - Марти, - пронзительно кричал он и бежал к брату. Вдруг запутался в волочившемся по полу халате и упал. Поднявшись на ноги, опять выкрикнул имя брата. - Она не уедет!
- Марти, это я! - истошно орал Скотт. - Марти!
Стащив халат через голову онемевшими пальцами, он бросил его на пол и бесстрашно побежал к ботинкам брата.
- Марти!
Со ступенек доносился сводящий зубы пилящий скрежет - это Бет тащила чемодан поменьше по шершавому цементу. Не обращая внимания на это, Скотт бежал к брату. Он должен докричаться до него.
- Марти!
Брат со вздохом направился к лестнице.
- Нет, не уходи! - кричал Скотт изо всех сил и бежал вслед за удалявшейся фигурой Марти, как маленькое белое насекомое. - Марти!
У ступенек брат обернулся, и глаза Скотта возбужденно расширились.
- Я здесь! Вот я! - орал он, думая, что брат услышал его, и бешено размахивал своими тонкими, как ниточки, руками. - Я здесь, Марти, здесь!
Марти повернул свою гигантскую голову.
- Бет!
- Да, дядя Марти, - поплыл голос Бет со ступенек.
- Твоя мама оставляла здесь еще что-нибудь?
- Может быть, - отвечала она.
- Ладно. Мы еще заглянем сюда.
К этому моменту Скотт уже добежал до гигантского ботинка и, подпрыгнув как можно выше, крепко вцепился в его грубую кожу.
- Марти! - снова крикнул он и затащил свое тело на верхний край подошвы. Торопливо выпрямившись, Скотт бил кулаками по верху ботинка. Но это было все равно, что бить по каменной стене.
- Марти, пожалуйста, - умолял он. - Пожалуйста, ну прошу!
Вдруг ботинок дрогнул и описал гигантскую головокружительную дугу. Скотт потерял равновесие и полетел спиной вниз, крича и хватаясь руками за воздух. Тяжело упал на цемент и, потеряв дыхание, смотрел, как Марти поднимается по ступенькам с чемоданом Лу.
Когда брат вышел, солнечный свет, ослепляя, хлынул через дверной проем. Скотт прикрыл глаза рукой и отпрянул. Рыдания душили его. "Это нечестно. Как легко оказались зачеркнуты все его победы".
Вскочив на дрожащие ноги, он повернулся спиной к ослеплявшему его солнцу. Она переезжает. Лу уезжает, Думая, что он мертв, она оставляет его.
Скотт стиснул зубы. Он должен дать ей знать, что еще жив!
Он посмотрел по сторонам, прикрывая глаза ладошкой. Дверь была еще открыта; Скотт, подбежав к краю нижней ступеньки, оценивающе взглянул на ее отвесную стену. Будь даже у него новый крюк, все равно его было бы не забросить на такую высоту, думал он, беспокойно прохаживаясь у основания ступени и бормоча себе под нос:
- А что, если по щели между плитами? Смогу ли я взобраться, как собирался сделать это в среду?
Скотт подошел к ближайшей щели и остановился, потому что понял, что надо было взять хоть какую-то одежду, немного еды и воды.
И в ту же секунду мысль о том, что подъем невозможен для него, обожгла его, как расплавленный свинец.
Он привалился к холодной цементной ступеньке и, дрожа всем телом, уперся потухшим взглядом в пол. Скотт покачал головой:
- Нет смысла. Мне никогда не взобраться. Слишком поздно - во мне только одна седьмая дюйма.
Он проковылял уже полпути к губке, когда неожиданная мысль развеяла его отчаяние: "Марти сказал, что вернется еще".
Вздохнув, Скотт побежал обратно к ступеньке и вновь остановился. "Спокойно, спокойно, - сдерживал он себя. - Тебе надо сначала подготовиться. Нет смысла просто прыгать на ботинок: там не за что уцепиться. Надо как-то ухватиться за штанину Марти, забраться внутрь и провисеть там, пока брат не войдет в дом. А там выпрыгнуть из нее, вскарабкаться на стол или стул, все равно на что, и, размахивая тряпицей, привлечь к себе внимание Лу".
"И все это для того, чтобы дать ей знать, что я еще жив, - думал Скотт возбужденно. - Только для того, чтобы она узнала, что я еще жив".
- Ну что ж. Поторопись. - Он нетерпеливо прихлопнул в ладоши: - С чего начать? Начнем, пожалуй, с еды и питья; хорошо поесть - хорошо, но, Скотт нервно хихикнул, - неплохо бы и одеться. - Он посмотрел на свое бледное, покрывшееся гусиной кожей тело. - Да, но вот что бы надеть? Халат стал таким большим, а материал таким грубым. А может быть...
Скотт подбежал к губке и яростно выгрыз зубами казавшийся ему большим матрасик. Растянув его как можно больше, обернул вокруг тела и просунул руки, а потом и ноги через поры его ноздреватой поверхности. Матрасик плотно, как резиновый, обтягивал спину, там и сям оставляя открытой грудь. "Что ж, придется довольствоваться и этим. На лучшее нет времени".
Теперь пища. Он неторопливо подошел к хлебу, лежавшему около скалы, отломил кусок. Отнес его к шлангу и, сев на металлический ободок, принялся есть, болтая в воздухе ногами. Неплохо было бы обуться. Но во что?
Поев и совершив обычное путешествие к воде по длинному, холодному и темному туннелю шланга, Скотт вернулся к губке. И, отодрав от нее два крошечных кусочка, выщипал в них ямки, в которые всунул ноги. Кусочки плохо держались на ногах. "Надо будет привязать их ниткой".
Вдруг ему пришло в голову, что при помощи нитки он не только закрепит на себе одежду, но и заберется в штанину Марти. Если он сможет достать еще одну булавку и, загнув ее крюком, привяжет к нитке, то можно будет зацепиться за материю и висеть, пока брат не зайдет в дом.