Роберт не замечал, что сзади него стоит Каролина и продолжал готовить. Затем взял доску и понес ее к кастрюле.
Повернувшись, он увидел, что в дверях молча стоит супруга.
– Ты давно пришла?
– Нет, только что.
– А что молчишь и ничего не говоришь?
– А что мне тебе сказать?
Лицо Каролины менялось: в нем появилась злость и обида, ее щеки надулись как у ребенка, и голос стал грубым.
– Ты ушла с утра и ничего мне не сказала, оставила меня тут одного на весь день.
Роберт продолжал бродить по кухне, накрывая на стол.
– Я приготовил нам ужин, ты же, наверно, голодна.
– Нет, спасибо, я не голодна.
Каролина развернулась и ушла наверх. Скинув с себя пляжные вещи, направилась в ванну. Ее настроение было ужасным, она готова была убить Роберта. Набрав ванну полной пены, она влезла в нее и попыталась расслабиться, пытаясь думать о чем-либо другом.
Роберт не понимал, в чем дело, он сел за стол и принялся ужинать один, посматривая на вазу, стоящую рядом.
– Она не голодна, и для кого же я старался, а где «Привет, любимый, чем был занят, а я была там-то…» или «Ты так мило спал, что я не хотела тебя будить. М-м-м, как мило, ты приготовил нам ужин.» А вместо этого что – «Мне нечего тебе сказать!».
Роберт сидел один и думал, что не так было в его действиях на этот раз, что ей могло не понравиться. Вдруг его неприятно осенила мысль: «Или дело не во мне, может она кого- то встретила. Кто испортил ей настроение. Или еще что- то произошло».
– М, как вкусно вышло, – подумал Роберт, запивая красным вином свое блюдо.
Каролина лежала в ванной, пытаясь успокоить себя, но у нее ничего не получалось, она все больше и больше накручивала себя, вспоминая различные факты поведения Роберта.
– Он даже и не думал обо мне, он не переживал, не пытался искать, ему все равно, где я, чем занята, ну как же так, почему все так. Он меня не любит, он мной не дорожит, это однозначно. Человек, который дорожит отношениями, не ведет себя так. Если бы он меня любил, он бы бегал в попытках найти меня, испереживался бы весь, где я, а вдруг со мной что-нибудь случилось, а вдруг он меня больше не увидит. Почему он такой черствый, такой спокойный. Ходит себе на кухне в фартучке и готовит что-то. Ну как так можно! Откуда такая уверенность! Ненавижу его, ненавижу с каждым днем все больше! Черт бы тебя побрал, Роберт! Сделать куклу-вуду и тыкать ее иголками, чтобы он корячился от боли!
А может у него есть другая, может ему надоела молодая и глупая, может, ему захотелось зрелой женщины, которая сидит дома и вяжет носки у камина. Наверно, так и есть, ведь он постоянно задерживается на работе… А, вот, он, видимо, бывает не на работе, а у неё – у своей старой кошелки. Сидят вдвоем и попивают чаек возле камина. Спокойствия, видимо, захотел, кобель… Я ведь всегда делала, что он хочет и что любит, пытаясь угодить ему. За что мне такие муки, за что мне достался такой черствый грубый мужлан!
Каролина все больше и больше приукрашивала события, вода в ванной становилась уже холодной, а она все лежала, смотря в потолок и подливая мысленно масла в огонь.
Роберт лег в постель и ждал Каролину, когда она выйдет из ванной, чтобы поговорить с ней и выяснить, в чем дело. Она не выходила, из ванной комнаты не доносилось ни звука, отчего он даже начинал подумывать о том, не случилось ли чего с ней. Дверь ванной открылась, из нее вышла укутанная в большое банное полотенце Каролина. Её волосы придерживались полотенцем. Она бросила недобрый взгляд на Роберта, который сидел с голым торсом на постели, и, увидя его взгляд, направилась к своему туалетному столику, где удобно устроилась на пуфике, стоявшем перед белым винтажным столом. Придвинув его поближе, открутила крышечку крема и положила рядом.
– Что с тобой, почему ты себя так ведешь, у тебя нет аппетита, ты долгое время сидела в ванной, что не так?
В ответ он ничего не услышал, Каролина неторопливо наносила на лицо крем и делала вид, что ничего не слышит.
– Не молчи, скажи хотя бы что-нибудь…
Она посмотрела на его отражение в зеркале, удержала на нем взгляд и вновь продолжила втирать крем в лицо.
– Ты скоро там дотрешь все до дыр, идем ко мне, я тебя обниму и согрею, – улыбнувшись, поманил ее взглядом к себе.
Каролина встала, посмотрела на него. Он протягивал ей свою руку.
– Пошел ты, грей свою старуху, вяжущую носки вечерами у камина, с которой ты попиваешь чай вечерами, наверняка с жасмином, как ты любишь.
Роберт опустил руку, совершенно не понимая, о чем идет речь, какая к черту старушка, какие носки, и причем тут чай.