— Закрыто! И сколько можно повторять! Нет больше ваших треклятых печатей! Сгинул мастер, сгинул! — раздаётся раздраженный и хорошо знакомый мне голос изнутри.
— Открывай, медведь, я за своими деньгами пришёл.
После сдавленного бурчания в двери распахивается окошко. Хмурое, как дождевая туча, лицо медленно расплывается в широчайшей улыбке.
— Где тебя демоны носили, дружище⁈ — вопит он, и дверь туда же отворяется.
В лавке не заметно особых изменений. Как и раньше, здесь полно всяких экзотических товаров, не очень чисто и местами пыльно.
— Надеюсь, с моими деньгами всё в порядке, — спокойно замечаю я.
— Всё на месте. Можешь быть спокоен, — произносит Торрик и устало опускается на резное кресло — один из товаров его лавки.
— А что это за столпотворение творилось сегодня целый день возле твоей лавки? — уточняю я, прохаживаясь по комнате. — Непохоже на распродажу. Да и зная твою скупе… торговую жилку, вряд ли ты балуешь скидками своих покупателей.
— Да шуму наделал тут один мастер печатей, — ухмыляется перекупщик. — Вот до сих пор народ и валит. Вс хотят разжиться чудо-печатями, а их уже давно нет в наличии. То и дело налетают, как саранча.
— Мастера случайно не «Лесным духом» называют? — уточняю я, хоть и сам уже знаю ответ.
— Именно. Рад, что ты вернулся. Твой мастер такого шума наделал с этими печатями, — вздыхает Торрик. — Даже и не знаю с чего начать.
— Начинай с начала, — присаживаюсь напротив него.
История выходит довольно занятной, хоть я уже и знаю некоторые детали. Мои печати по очистке воды, как оказалось, получились в своём роде уникальными. Поэтому спрос на них быстро рос, а вот количество сокращалось. Даже многие практики и другие мастера печатей лично посещали лавку, что я видел сегодня своими глазами.
— До сих пор держится интерес? — удивляюсь я. — А ведь времени прошло немало.
— Ну, в какой-то момент я смог вздохнуть свободно и почувствовал себя настоящим торговцем. А то вопрос у всех был один: «Есть у вас печати 'Лесного духа?», — хмурится Торрик. — У меня уже начало складываться впечатление, что я лишь продавец твоих печатей.
— Не моих, — аккуратно поправляю его. — Такое изобретение мне не по плечу. Просто мастер у меня очень талантливый.
— Как скажешь, — без споров соглашается купец.
— Если все печати распроданы, почему к ним опять вернулся интерес? — уточняю я.
— Он, так-то, и не спадал. Большая часть покупателей время от времени возвращается в надежде, что у меня появились новые печати, — Торрик склоняется ко мне, облокотившись на стойку. — Они же у тебя ещё есть? Скажи мне, что есть, иначе я запру тебя в подвале, — нервничая, басит он.
Я уже извлёк небольшую стопку, но не тороплюсь её показывать.
— Сначала хотелось бы увидеть сумму, причитающуюся моему мастеру, — напоминаю я. — Слова, сам понимаешь, стоят гораздо меньше. Много на них не купишь.
Кряхтя, он поднимается и уходит в подсобное помещение лавки и вскоре возвращается с увесистым мешочком. Я неторопливо пересчитываю и, оставшись довольным оплатой, кладу стопку печатей на стол. Однако двигать их в его сторону не тороплюсь.
— Будут какие-то условия? — догадливо спрашивает Торрик.
— У тебя же были желающие купить их оптом? — пальцем пересчитываю печати.
Торрик просто кивает.
— Которым ты можешь доверять? — уточняю я.
— Есть несколько, но почему такая секретность?
— На то есть причины. Не хочу, чтобы к тебе было приковано столько внимания. Мой мастер человек скрытный по своей природе. Если о нём узнают, он не сможет делать печати, а ты лишишься столь ценного товара. Или же он начнёт продавать печати через другую лавку, чего бы мы оба не хотели, верно?
Собеседник торопливо качает головой.
Я демонстрирую вскинутый палец и добавляю:
— Есть ещё одно условие. Я хочу, чтобы ты делал скидку беднякам и простому люду. Для богатеев можешь задирать цену, сколько хочешь, но если приходят реально нуждающиеся в печатях, то им можно пойти на уступки.
Торрик переваривает сказанное и кривится:
— Рен, уж извини за прямоту, но эти условия похожи на сумасшествие. Если я буду задаром раздавать печати, они упадут в цене. Да и слетятся сюда всякие стервятники под видом нуждающихся, — на глазах мрачнеет он.
Хотя у лавочника нет особого выбора, да ещё я подливаю масла в огонь:
— То есть такому опытному торговцу, как ты, не хватит проницательности понять стоит перед ним перекупщик или мать троих голодных детей? — начинаю прятать за пазуху печати.