Янс свернул из бересты два кулька, таким образом получились миски. Каждую из них мы наполнили похлебкой. Одну передали Керри, а вторую — Диане. Керри принялась за еду не сразу, но голод все же взял верх. Я занялся приготовлением новых порций похлебки.
Посмотрев на сидевшего в стороне Генри, я спросил:
— Тебе доводилось прежде бывать в лесах?
— Там все было совсем по-другому.
— Ты идешь по лесу как охотник.
Он глянул на меня, гордо вскинув голову.
— В своей стране я был воином. Я вел всех в бой.
— Похоже, тебе и здесь скоро представится такая возможность, — заметил я. — Ты из Африки?
— Я ашанти, — просто ответил он.
— Работорговец?
Он пожал плечами.
— У нас была война. Когда война окончена, победитель забирает врагов в рабство или же убивает, чтобы они не напали снова. Некоторое количество рабов мы обычно продавали, выменивали на оружие или одежду.
— А как ты стал рабом? Проиграл войну?
— Нет, просто однажды мы грузили рабов на корабль, но корабль был слишком большой, а рабов оказалось мало. Ветер надул паруса, и мы вышли в море. Кто-то толкнул меня сзади, и я тоже стал рабом.
— Теперь ты знаешь, каково это.
Он равнодушно пожал плечами.
— Кому-то достается победа, кому-то поражение. Тогда я проиграл, теперь я — победитель. У меня теперь есть свобода, и ее я никому не отдам. — Он с вызовом глядел на нас.
Я улыбнулся.
— Разумеется. Мы не продаем рабов и не покупаем их. Мы сами работаем на себя.
Теперь его взгляд был полон презрения.
— Настоящий воин не должен работать!
— Вот как? Но если ты решишь остаться с нами, то ты тоже должен помогать. И работать, и сражаться. А иначе, — я указал рукой в сторону леса, — твоя свобода там. Бери ее, сколько пожелаешь.
Генри не тронулся с места; уперев руки в бока, он пристально разглядывал меня.
— Я обещал им, что помогу, — сказал он наконец. — Я поклялся кровью. Я останусь с вами до тех пор, пока они не будут в безопасности.
— Вот и хорошо! Ты нам пригодишься.
Спустя некоторое время Янс спросил:
— Что он имел в виду, когда сказал, что его толкнули сзади?
— По всей видимости, его столкнули в трюм. Такое случалось и раньше. Работорговцы не привередливы — хватают всех без разбору. Мы обсуждали это с Сакимом, который в свое время совершил путешествие из Каира в Тимбукту.
Потом мы собирали хворост для костра, Генри тоже помогал. Пламя было невысоким, и время от времени кто-нибудь из нас отправлялся в лес, подальше от костра, где можно было бы сосредоточиться и прислушаться.
В ту ночь мы по очереди стояли в карауле: Янс, потом Генри и наконец я. На рассвете отправились в путь, и я позволил Диане задать темп. Мыс Анны и поселения находились теперь к востоку от нас, немного севернее.
Наше шествие продвигалось довольно медленно, потому что Керри быстро уставала, и я уже начинал всерьез опасаться за нее. Как чувствует себя Диана Маклин, я не знал, потому что она, как ни в чем не бывало, молча шла вперед. Она не жаловалась на усталость и неизменно проявляла большую заботу о Керри Пенни.
После двух часов пути мы снова оказались на берегу ручья, который нес свои воды на север, к большой реке. Здесь мы устроили привал, а Генри спустился вниз. Недалеко от ручья мы нашли несколько островков черники, и тут же принялись собирать ягоды. Янс беспокойно расхаживал по поляне.
Сквозь листву я видел, как Генри ловит рыбу палкой с заостренным концом.
Янс остановился рядом.
— Думаешь, стоит попробовать добраться до поселения? Отсюда до него не больше десятка миль.
Я и сам уже подумывал об этом, но меня беспокоила мысль о том, что мы ничего не знаем о Максе Бауэре и его теперешнем местонахождении. Точно так же нам ровным счетом ничего не было известно об остальных, о тех, кто вместе с Лашаном отправился на юг.
Они прекратили поиски? Верилось с трудом. Девчонки имели для них слишком большое значение, потому что за одну такую, как Диана, можно было выручить в пять или даже в десять раз больше денег, чем за темнокожего здоровяка, каким был Генри. К тому же они никак не могли допустить, чтобы мы ушли живыми. Если обнаружится, что они выкрали девчонок, им не поздоровится.
Вокруг были дремучие леса, но и здесь нам приходилось обходить стороной поляны и переходить вброд ручьи. Где-то по лесу рыскали индейцы, да и Бауэр со своими людьми тоже был недалеко. И все же мы должны преодолеть и эти трудности.
Я подошел к Диане, которая собирала чернику.
— У тебя случайно нет знакомых в каком-нибудь поселении на побережье большого залива? Южнее мыса Анны? Возможно, туда будет проще добраться.
— У отца был друг в местечке под названием Шомат. Преподобный отец Блэкстон. Он живет один, и у него есть слуга.
— Это все?
— Нет, у нас есть еще знакомый в Уиннесиммете. У Самюэля Мэверика не дом, а настоящая крепость — с частоколом и несколькими пушками.
— Он хороший человек?
— Да, очень добрый, душевный человек. К тому же неимоверно сильный. Говорят, что он никого и ничего не боится.
— Он тебя знает?
Она неуверенно пожала плечами.
— Возможно, он помнит меня. Мой отец помогал Мэверику строить дом, но я видела его только один раз, еще в детстве.
— Хорошо. Мы попытаемся доставить вас к нему.
— Если бы он согласился принять нас, мы были бы в безопасности, потому что к нему никто сунуться не посмеет. С ним считаются, его хорошо знают и здесь, в колониях, и в Англии тоже. Я думаю, что даже Макс Бауэр поостерегся бы выйти против него.