Над экзархом нависла тень, и он увидел возвышающуюся над собой глыбу — шагоход космических десантников. Металлическая тварь занесла для удара свою увесистую лапу, меж длинных когтей которой потрескивала энергия. Экзарх поднял Зубовный Скрежет, чтобы парировать атаку, понимая, что у него не хватит сил отбить такой удар.
Что-то сильно ударило экзарха в бок, выпихнув его из-под опускающейся клешни, оплетенной молниями. Морланиат откатился в сторону, а между ним и шагоходом оказался Бехарет за мгновение до того, как когти нанесли удар, они откололи часть шлема аспектного воина и отсекли от тела его левую руку.
Карандрас прыгнул через Бехарета, когда тот упал, и его силовая клешня проскрежетала по броне шагохода, оставив в ней глубокие борозды. Морланиата охватил порыв вытащить Бехарета в безопасное место, внушенный ему лордом-фениксом, и ему не оставалось ничего другого, как поступить именно так. Взяв Зубовный Скрежет в левую руку, он ухватил Бехарета за оставшееся запястье и вытащил его из-под когтистой ноги шагохода. Кулак шагохода попал Карандрасу в живот, и светящиеся пальцы вышли из спины лорда-феникса.
Морланиат глядел в лицо лежащего на спине Бехарета, это было почти зеркальным отражением их первой встречи. Глаза Жалящего Скорпиона смотрели на экзарха, словно из ярко-красной кровавой маски. В этом взгляде Морланиат увидел ненависть и гнев аспектного воина, но в то же время он почувствовал нечто под его боевой маской.
Экзарх понял, почему Карандрас пожертвовал собой, чтобы спасти Бехарета.
— Ты должен выжить в этой войне, иди по Пути дальше, обрети покой, которого ты жаждешь, — прошептал Морланиат. — Борись с мраком в себе. Докажи, что Путь — верен, что Кхаин не обладает нами!
Бехарет хлопнул ладонью по руке Морланиата, словно желая сжать ее. Откинувшись назад, он с трудом ловил ртом воздух, не сводя с экзарха взгляда.
— Я сделаю это, — еле слышно проговорил Бехарет искаженными болью губами.
Кивнув, Морланиат повернулся к шагоходу, который с грохотом топал за остальными воинами Скрытой Смерти, отступавшими по косогору. Вглядываясь в уязвимые трубопроводы и выхлопные трубы, выступающие из его спины, экзарх сделал пару шагов вслед за механическим монстром и остановился. Его взгляд был прикован к телу Карандраса, который лежал прямо перед ним. Доспехи лорда-феникса распороты от живота до горла, но нет ни пятен крови, ни разодранных внутренних органов. В отверстии кружилась галактика, пятнышки света вращались вокруг ярко блистающей центральной части, и каждое из них — душа Карандраса.
Морланиат был зачарован. Сердце словно переместилось куда-то в основание черепа, откуда шли его слабые удары. Они становились сильнее по мере того, как он приближался к изуродованному телу Карандраса, притягиваемый все ближе неодолимым инстинктом, наполненный таким же стремлением, внушенным извне, как это было, когда он тащил Бехарета в безопасное место. Он уже не контролировал собственное тело, и отстраненно наблюдал за тем, как Морланиат встал на колени возле павшего лорда-феникса, влекомый все глубже и глубже кружащимися огнями. Зов Кхаина становился все сильнее, он ревел в ушах Морланиата под барабанный бой сердца.
Протянув руку, он коснулся сияющих звезд.
Морланиат почувствовал, как его рывком извлекли из слабой материальной оболочки, все его части: Морланиата Первого, Скрытую Смерть; Идсресаила, Мечтателя; Леккамемнона, Обреченного; Этруина, Мрачного Шутника; Элидхнериала, Рыдающего; Неруидха, Прощающего; Ультераниша, Дитя Ультве; Корландриля, Художника.
Не-Корландриль был всего лишь атомом в звезде Морланиата, а Морланиат — лишь звездой в целой галактике, которой был Карандрас. Бессчетные сущности, бесконечные голоса медленно плыли вместе.
Души воинов со всей галактики, рожденных на всех мирах-кораблях во все века, и части душ, из которых они состояли, и воспоминания о других душах, что прикасались к ним, вытягивались далеко в бесконечность вселенной, связанные друг с другом, сведенные вместе в одном этом теле.