Развернув форму, Ворф подержал ее перед собой и повернулся к Сиско.
— Может быть, этого и не понадобится, — произнес он.
Боретийский монастырь. Тяжелые двери еще не успели как следует закрыться за его спиной, а Ворф понял, что его намерение недолго оставаться здесь еще более окрепло.
Хорошо, что эта обитель находится не на его родной планете, а на Борете, в глубинах космической пустыни. На родину он твердо решил больше не возвращаться.
В монастыре Ворфа встретили холодно. Слухи о том, что он во время недавнего сражения находился на стороне Звездного флота, уже дошли до смиренных иноков. Теперь к нему относились как к предателю империи, который игнорировал приглашение самого канцлера выступить на стороне клингонов.
Ворф никогда и ни от кого не скрывал своей службы в Звездном Флоте и униформы. Не скрывал он также и обязательств, которые в связи с этим принимал на себя. Что касается формы, то она и теперь была на нем, как обычно, с клингонской перевязью через плечо.
Братья-монахи таращились на ненавистную им униформу и угрюмо молчали.
Не удостаивая взглядом этих закоренелых в своих предрассудках старцев, не глядя по сторонам, Ворф молча проходил мимо хорошо знакомых ему мест, где когда-то искал, но так и не нашел душевное равновесие и покой.
Он шел прямо к внутреннему аббатству, где надеялся отыскать того единственного, ради которого, собственно, и пересек четверть квадранта и две усиленно охраняемые границы. Есть вещи, которые стоят того.
И вот оно, знакомое лицо.
— Лурн!
— Брат Ворф! До меня дошли слухи о твоем прибытии, но я им не верил. Удивлен тому, что ты забрался в такую глушь, если учесть все то, что о тебе говорят. Но рад видеть тебя дома.
— То, что обо мне рассказывают, правда. Когда наступил момент выбора, я встал не на сторону империи. А здесь не мой дом, и я не брат вам. Что же касается моего прибытия сюда, то цель у меня одна. Я хочу сказать вам все то, что узнал, чему научился. Я не хочу, чтобы вы продолжали мучить меня, омрачать мои мысли, сбивать меня с пути…
Так вот, я пришел сказать вам, что вы неправы. Вы учите воинов по принципу: не думай — только делай. И этот ваш принцип слишком дорого обошелся клингонам, из-за него они оказались на краю гибели.
— Ворф, ты, должно быть, запутался.
— Наоборот, я распутался. У меня снова есть должность и новый командир, что само по себе уже много значит. И еще… Я видел кое-что, и это кое-что также побудило меня прилететь сюда. Мне довелось быть свидетелем того, как начальник станции «ГК-9» капитан Сиско установил, что в основе решения Клингонской империи напасть на Кардасию лежал страх. Да, да, не смелость, а страх.
— Страх? Ты хочешь сказать, что клингонский флот испугался? Как ты мог поверить в такую сказку? Мы собирались сразиться с «основателями»! Разве это не требует смелости? Сиско ошибся.
Маленькие глазки Лурна метали молнии, у переносицы собрались морщины.
— Он не ошибся. Я сам все видел, мои глаза были открыты. Не было никаких «оборотней». Гоурон и Высший Совет действовали только на основании страха и слухов. Их сбила с толку кардасианская революция. Они выступили против тех, кто не являлся нашим врагом. Их реакция оказалась типичной для клингонов, чувствующих некую угрозу.
Лурн, именно такому поведению обучаете вы наших воинов. Нападать на все и на всех.
Так произошло и в этот раз. Почувствовав угрозу, клингоны среагировали, как дети. Они стали нападать на всех, кто встречался им на пути, на все, что только видели. Включая федерацию.
Но ведь это и есть как раз то, чего хочет Доминион. Так что Клингония преподнесла бы «основателям» неплохой подарок.
Лицо Лурна исказила гримаса страдания. На мгновение он зажмурился, словно от сильного удара, потом уставился на Ворфа. Лурну хотелось проникнуть взглядом под маску того, кто сейчас стоял перед ним в облике его старого приятеля. Что на нем маска, Лурн не сомневался, потому что клингон никогда не мог сказать такие ужасные вещи.
Шорох одежды и тяжелое дыхание сказали о присутствии других монахов. Известие о прибытии такого гостя взбудоражило их, и они явились послушать и поглазеть.
Наличие аудитории подстегнуло Лурна.
— Мы выжили только благодаря своей солидарности, Ворф, — произнес старец.
В его голосе отчетливо звучали жесткие и страстные ноты проповедника-фанатика. Вместе с тем Ворф уловил и едва заметную дрожь. Что это: слабость, старость, неуверенность?