- Вот так, старушка. Я поставил на нас все. Так я скрепляю это. Здесь и сейчас я обещаю, что никому и никогда не позволю отнять тебя у меня.
Он подмигнул пустому коридору вокруг, неожиданно почувствовав, что на душе у него стало легче.
- С меньшей мощью и меньшим числом, - повторил он, шагая по коридору своей покачивающейся походкой бывалого астронавта, - и мы все-таки победили их!
У себя ему удалось поспать только пару часов, пока явившееся во сне обугленное тело Литы не заставило его проснуться и вскочить с койки. Обливаясь холодным потом, он уронил голову на руки, щурясь в тишине своей каюты.
Он с трудом проглотил комок в горле.
- Черт!
Как осужденный на казнь, Ри натянул на ноющее тело свою прожженную в бою форму и толкнул люк, зная, что выполнение своих обязанностей отвлечет его от мыслей о ней.
3
Тяжелая стальная пластина, может, и была толстой, но стонала по мере того, как атмосферное давление росло. Капрал Ганс Йегер поморщился и при помощи фонарика на своем костюме еще раз проверил защитную облицовку. Они уже однажды потеряли эту часть палубы, когда разошелся плохой шов. Разгерметизация выбросила Кича наружу, в вакуум, и он находился там, пока кто-то не вышел в открытый космос и не затащил его обратно.
Ганс проверил кабели от датчиков, подключенные к голографическому блоку. Все прочно. Изображение на маленьком экране зашевелилось, цвета обозначали возраставшую нагрузку на металл. Ганс посветил своим фонарем вдоль новой части корпуса корабля. Все выглядело отлично.
Сколько часов без сна?
Сначала он пережил невыносимое напряжение боя, ужас взрывающихся палуб там, где бластеры "Победы" прошивали их. Черт возьми, он был так близок к тому, чтобы погибнуть, когда прямое попадание разгерметизировало его отсек. Счастливый случай, и только он, спас ему жизнь, в то время как остальных засосала фиолетовая смерть. Затем стали приходить приказы о ликвидации повреждений. С тех самых пор и был аврал.
Ганс взглянул на монитор, считал с экрана данные о микроизменениях в стали, прислонился к временному креплению корпуса и завис. Им нужно было восстановить освещение, температурный режим и искусственную гравитацию, прежде чем кабельные бригады могли бы начать собирать по частям остальное. А их ждали еще три отсека на этой палубе. Он закрыл глаза в ожидании, костюм на нем поскрипывал, пока росло давление. Он глубоко дышал, вздыхал, парил...
- Проснись, - хмуро проворчал Бриз.
Ганс резко открыл глаза и тупо посмотрел сверху на свой прибор.
- Выдержит, - решил он, рассматривая линии напряжения на отремонтированной части корпуса. - Не очень хорошо, но держаться будет.
- Ну что же, с атмосферой внутри легче поставить заплату, - Бриз потянулся, чтобы отщелкнуть свой шлем, и сдвинул его назад на вспотевшие волосы. Облако пара поднялось в свете фонарей вокруг его головы. Дыхание конденсировалось перед ртом и носом.
- Черт, здесь стало холодно!
Ганс сдвинул назад свой шлем, наслаждаясь обжигавшим холодом. Он взглянул на свой портативный монитор, прежде чем перелезть через искореженное оборудование и подключить линию связи к системе. Иней от новой атмосферы покрыл все поверхности, когда более теплый воздух столкнулся со сверххолодной обшивкой и аппаратурой.
- Не должно уж очень беспокоить, - прокричал он. - Всего минус шестьдесят. - Его собственные мокрые от пота волосы уже заледенели. Нос начало щипать. - Этого достаточно, лучше застегнуться.
- Когда будет тепло? - роптал Бриз, сверкая огнями в темноте и натягивая шлем.
Ганс рассматривал свои приборы.
- Ага, вот оно. - Из набора инструментов он вытащил свои свинцовые трейсеры и отрезал часть расплавившейся переборки. Плазма от разряда бластера приварила металл и перерезала толстый кабель под ним. - Минут десять.
Его опытные руки начали тонкую работу по соединению оборванных проводов. Радостные возгласы огласили его шлем, когда он соединил кабели освещения. От того, что палубу залил свет, стало не легче - только обнаружились новые повреждения. Он встал и нагнулся, чтобы прикоснуться датчиком к палубе. Электронный индикатор отсчитывал градусы, медленно взбираясь вверх по шкале Цельсия. После следующего кабеля он медленно опустился на ноги, так как запитались гравитационные пластины и вернулся вес.
- Передохни, - приказал Бриз.
Ганс опустился на крышку конденсатора. Подошли еще несколько человек.
- Это все развалится, когда металл нагреется и расширится, - угрюмо прибавил он.
Бриз устало кивнул.
- Угу.
Двое романанов, неловко чувствуя себя в костюмах, пробирались с антигравом, нагруженным частями обшивки, мимо расплавленного оборудования. Они явно дожидались, пока починят свет, - но Ганс не хотел их винить. Пробираться ощупью в темноте, пытаясь справиться с такой инерцией антиграва, было бы убийственно.
- Романаны! Никогда бы не поверил, - Ганс покачал головой. - Пару месяцев назад мы стреляли в них, - он зевнул, с трудом удерживая голову.
- Ха! - проворчал Бриз. - Я думал, что ты там внизу приударил за одной из их женщин. Ведь они глупые и привыкли к коровам и хворостине, и даже не узнали бы, что ты...
- О, ЗАВЯЗЫВАЙ!
Бриз осклабился.
- Ну ладно, хорошо, может, они бы и не узнали, что ты стыдливый девственник! Могли бы подумать...
- Иди к черту, Бриз! - отмахнулся Ганс. - Со мной все в порядке!
- Ага, именно поэтому ты покраснел как свекла, когда мы свели тебя с Марлой? Думал, что ты...
- Заткнись, ты! Я... У меня просто... Ты знаешь. Это было неожиданно, вот и все. Просто... неожиданность, - Ганс сглотнул, поперхнувшись достаточно громко. Бриз закатился хохотом. - Хватит! Я буду работать.
Несмотря на усталость, он начал отслеживать кабели связи, восстанавливая канал передачи информации через разорванную бластером переборку.
ПОШЛИ ОНИ ВСЕ К ЧЕРТУ! БОЖЕ, Я НИКОГДА ЭТОГО НЕ ПЕРЕЖИВУ. У ВСЕХ РЕБЯТ НА ОРУДИЙНОЙ ПАЛУБЕ, КРОМЕ МЕНЯ, ЕСТЬ ДЕВУШКИ. ЛАДНО, НИЧЕГО СТРАШНОГО. НАВЕРНОЕ, НЕ КАЖДЫЙ СОЗДАН ДЛЯ ЖЕНЩИН. ДОЛЖНА ЖЕ БЫТЬ ГДЕ-ТО ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ТОЖЕ НЕ УМЕЕТ ОБЩАТЬСЯ С МУЖЧИНАМИ. КОТОРАЯ БУДЕТ БОЯТЬСЯ МЕНЯ ТАК ЖЕ, КАК Я ЕЕ!
Его будоражил вопрос адреналина, вызванный воспоминаниями о том, как они все смотрели, когда эта сладострастная десантница, Марла Сэш, забралась в ту ночь к нему на койку. И все были свидетелями этого. Ганса бросило в краску от воспоминаний о своем отчаянном, неловком отступлении. Черт! Как после этого смотреть в глаза людям? Он стал предметом насмешек всего корабля!