— Так пойдем быстрее, пока хозяева не пришли, — сказал Алистер, потирая руки.
— Это риск, но я бы рискнул, чтобы быть на той стороне сегодня ночью, — согласился Бертон. Эрнандес просто кивнул, и все посмотрели на Валентайна.
Эвереди взглянул ему в глаза:
— Это шанс, Дэвид. Рискованно, но, я думаю, все будет о’кей. Ты как вообще? Выглядишь, как будто что-то не то съел.
Вполне в духе Кота, который живет ради и за счет своего желудка, списать тревогу Валентайна на несварение.
— Просто ощущение. Старый падре, тот, кто воспитал меня, назвал это vibe. Они бывают плохие и хорошие. Мне кажется, это плохое. Это плохое место.
Алистер издал непонятный звук.
Эвереди не обратил внимания.
— Сынок, когда у меня еще были волосы на голове, я отступал, если они вставали дыбом. Я вряд ли был бы жив, если бы не доверял той части меня, которая трясется, как желе. Кстати, когда мы все доберемся до Нью-Арканзас-Пост, я кое-что продам мясникам, а вам всем сделаю яблочное желе. Особый рецепт моей матушки, со сладким кремом сверху.
— Ловим тебя на слове, — сказал Валентайн, в его голосе прозвучала почти уверенность, — давайте посмотрим на эту нашу лодку.
С холмика Эвереди все казалось достаточно просто. Каноэ было вытянуто на берег, далеко от реки.
Длинная полоска земли тянулась на запад позади лодки, поднимаясь, а потом резко опускаясь вниз, как профиль сфинкса.
Валентайн, бросив беглый взгляд на перевернутую лодку, смотрел на полоску земли. Что-то волновало в ее зловещей форме. Но если Эвереди, ветеран с тридцатилетним стажем партизанской войны и сражений со Жнецами, считает, что это безопасно, почему он должен ставить под сомнение мудрость того, кто еще ни разу не подставил их под удар?
Позже он корил себя за то, что промолчал. Волки рассредоточились и приготовили оружие. Эвереди вынул карабин из футляра.
— Я пойду гляну поближе. Вы четверо расслабьтесь, но держите баланс, жизненную силу, пониже, дышите глубже. Нам повезло. Когда мы попытаемся переплыть, будет темно и луна еще долго не выйдет. Но я хочу убедиться, на всякий случай. Вдруг у Вала радар работает лучше, чем у меня.
Валентайн кивнул, выдавив из себя улыбку, и попытался применить на практике все то, чему учил Эвереди. Он представил себе, что его тело окружено светящейся, теплой, красной аурой. Он сосредоточился, аура поменяла цвет на голубой. Затем начал представлять себе голубой, буквально избавляясь от него с каждым выдохом. Голубой туман съежился до размера маленького шарика в центре тела. Мир вокруг, казалось, померк.
Эвереди приблизился к лодке двумя большими петлями, сначала к низкому краю полуострова в форме сфинкса, а затем, прежде чем осмотреть лодку поближе, обратно к основанию холма. Он даже засунул дуло винтовки под нее, и, когда последние лучи дневного света растворились в сумраке, жестом подозвал Волков.
Каноэ было шире, чем обычно, и хорошо, аккуратно сделано. Кто-то потратил довольно много времени и усилий на то, чтобы смастерить его. Дерево сияло полированным глянцем. Двое человек могли сидеть плечом к плечу на двух его сиденьях, а под банками еще оставалось место для багажа. Четыре весла из такого же дерева лежали под лодкой.
Решили, что четверо молодых Волков будут грести по двое с обеих сторон, а Эвереди сядет в центре с винтовкой наготове. Пока они осматривали свою находку, тьма сгущалась.
— Ну, давайте-ка в воду поживее, — скомандовал Эвереди. — Если кто начнет стрелять, то дерево достаточно крепкое, чтобы выдержать пулю. Если только не в упор. Тогда прячьтесь на дно, и пусть нас несет река. Я сам буду грести, если понадобится. Эта жилетка Жнеца уже однажды спасла меня от пули в спину. Южный округ по мудрости своей бережет это сокровище для Медведей, когда удается, конечно, заставить наших ребят сдать добычу. Многие старые Волки носят такие под своими кожаными рубашками, так, чтобы не видели офицеры. Хотя, молодые люди, я вам вовсе не советую нарушать правила.
Пока Эвереди стоял на страже, четверо Волков перевернули тяжелую лодку и понемногу, осторожно стащили ее по усыпанному гравием склону. Эрнандес оттолкнул в сторону кусок плавающего дерева, после чего, придерживая лодку за нос, они столкнули свою добычу в воды Миссисипи.
— Эй, вы это видели? — спросил Эрнандес.
Валентайн присмотрелся: было темно, но на деревянном борту каноэ был отчетливо виден высеченный, как шрам, знак, на нежной текстуре дерева — четыре черные изогнутые палки. Что-то в этом рисунке, похожем на паука, всколыхнуло хорошую память Валентайна.
— Это свастика. Только она повернута, — сказал Алистер шепотом.
— У немцев и японцев она была на самолетах во Вторую мировую, да? — неуверенно добавил Бертон.
Его образование, как и у его товарищей, было далеким от полного.
— Только у нацистов, — ответил Валентайн, — но Алистер прав, она повернута.
Эвереди спустился со своего поста:
— В лодку, мальчики. Старайтесь не очень плескать, когда будете грести. Мне не нравится, что мы так близко от берега.
— Эвереди, это что-нибудь значит? — спросил Валентайн, показывая на рисунок размером с ладонь на борту.
Эвереди сощурился, стареющими глазами рассматривая свастику. Он отлично видел вдали, но вблизи предметы уже расплывались. Впервые за все лето большой Кот выглядел испуганным.
— Это значит одно: беда. Давайте не терять времени. Не хотелось бы, чтобы хозяева нас нашли.
Он снял с предохранителя свое древнее ружье. Снова — впервые за лето, и это внушало еще большую тревогу.
Они расселись по местам и отчалили. Лодка, казалось, плыла по морю масла.
— Дышите и гребите, вдох — взмах, — речитативом выводил Эвереди, стоя на коленях в центре каноэ. Валентайн взглянул на него со своего места. Они с Бертоном как наиболее мускулистые из Волков взяли на себя самую тяжелую работу по гребле, а Алистер с Эрнандесом поддерживали их сзади. Эвереди с винтовкой у плеча всматривался в похожий на сфинкса полуостров справа.
Валентайн занятый греблей, немного расслабился. Подавление жизненной силы было чем-то вроде погружения в себя, концентрацией на единственной крошечной точке внутри, как свечка, горящая посреди огромного озера.
Пламя свечки дернулось.
Он почувствовал, как по спине бегут мурашки. Странное состояние. Как будто по нему прошел электрический разряд. Как будто смерть провела пальцем по его позвоночнику. Холодная, жесткая точка появилась в его сознании, ощущение шло от головы сфинкса. Не понимая, что это было, Валентайн почувствовал, что боится.
— Эвереди, — сказал он низким, не своим голосом, — самая верхушка холма. Может быть, у того поваленного ствола… Я думаю, там что-то есть.
Зоркий глаз Кота обыскал вершину холма, в то время как лодка мчалась прочь от берега. Валентайн всадил весло так глубоко, словно пытался выкопать яму в воде и спрятать лодку.
— Вал, я думаю, ты прав. Он там, но не двигается.
Жнец. Ну-ка, волчьи уши, мальчики. Этот звук вам стоит знать.
Ногтями по классной доске. Крик раненого ястреба.
Скрежет металла. Каждый запомнит по-своему этот вопль, громкий и ужасающий, но будет помнить до гробовой доски.
— Madre de Dios! — прошептал Эрнандес, пропустив взмах веслом. — Черт! — добавил он через секунду. — Я уронил весло!
— Греби прикладом! — рявкнул на него Валентайн.
Другие, более отдаленные крики раздались в ответ ужасному воплю.
— Пятеро, — сосчитал Эвереди, — по одному на каждого из нас. Надеюсь, это не план.
Тучи сгустились и опустились к земле, прижав книзу горизонт, так что Охотники видели не более нескольких футов перед собой. Охваченный ужасом Валентайн поднял ладонь к небу, он практически ничего не видел.