Фред понял, о чем я говорил. Его лицо перекосилось сначала от недоумения, потом от смеха. Он заржал, как кобылица.
– Так вот в чем дело. Теперь ты проклят. И не помнишь, как убивал. Ну что же, открою тебе один секрет, который когда-то открыл мой брат. Контроль над волком приходит не сразу… Надо сначала побыть в его шкуре долгими лунными ночами. И когда ты не контролируешь себя, ты убиваешь невиновных. У меня все, уходи.
Фред отвернулся. Было понятно, что разговор закончен.
Я пошел к выходу. Дверь открылась.
– Джерри Харисон, – на прощанье крикнул мне Фред Джонсон по кличке Кривочлен, – помни: когда на город опускается ночь, волк выходит на охоту.
Дверь захлопнулась.
– Что это было? – спросил агент, когда мы с ним снова увиделись через пять минут.
– Да чертовщина какая-то… – сказал я, смахивая со лба пот.
– Так где, ты говоришь, похоронен твой напарник? – спросил Куксакер.
– Я не говорил. Но он похоронен на кладбище Форест Хилс, это юг Бостона, по Блу-Хилс авеню, далее на Мортон стрит.
– Четыре дня назад там застрелили Мэтью Джонсона, брата Фреда Джонсона…В него попали двенадцать раз. Пять пуль были из сплава серебра…
– Да кому понадобилось делать такие пули… и нахера… – сказал я, не смотря агенту в глаза.
– Пока вы там беседовали, я узнал, кому… Твоему напарнику. Три месяца назад он заказал оружейнику 10 коробок… – скакал Куксакер. Он явно пытался зажать меня в угол.
– Хм… к чему эти намеки, ты думаешь я в него стрелял? – я посмотрел Куксакеру в глаза, – да, возможно, защищаясь, ты же сейчас слышал, что сказал Фред, что его брат убил Хэнка и хотел убить меня.
– Твои патроны мы отправим на экспертизу. А об убийстве, даже в целях самозащиты, надо сообщать, ты же знаешь, как все надо делать не хуже меня, – сказал Куксакер.
– Да какое убийство? Было темно. На меня напали. Я отстрелялся, потом посмотрел: вокруг, никого нет. Что же мне, о каждой стрельбе в Бостоне теперь сообщать? Это я буду целыми днями рапорты писать, бумаги не хватит…
– Мы проведем расследование и всё выясним, – сказал агент.
– Я арестован? – спросил я.
– Нет, не арестован. Ты пистолет не сдавал при входе. Где он, в машине? Я хочу взять патроны на экспертизу, – сказал Куксакер.
– А потом эти патроны найдут в голове у Джонсона… Нет уж, давай все по закону. Приноси ордер, я пока позвоню адвокату… Ты же знаешь, как все надо делать не хуже меня, верно, законник? – сказал я.
Я сел в машину и понял, что пока свободен. Этот идиот Куксакер должен был арестовать меня, но он зассал это сделать, а ведь основания были более чем достаточные.
Когда я отъезжал от тюрьмы, я уже все понимал. Ублюдок Фред Джонсон подослал своего брата оборотня убить нас. Мой напарник выяснил, кто на нас охотится, и отлил серебряные пули, один комплект которых вместе с пистолетом подарил мне. Я всадил все пять пуль в брата Фреда Джонсона, когда тот вылез из кустов меня убивать. Но оборотень меня поцарапал и заразил своим вирусом – и я стал зверем. Каждую ночь я становлюсь адской машиной смерти и несу людям горе и страдания.
До темноты остается полчаса. Меня опять клонит в сон. Рядом лежит заряженный кольт, подарок напарника. Его пули однажды спасли мне жизнь. Я пока не решил, покончу с собой или рука дрогнет – и я продолжу убивать? Сейчас уже нет времени искать клетку или подвал с хорошей дверью. Поэтому сегодня я или убью себя или убью других. Ах, как хочется жить!
Глава 2. Устный договор с агентом ФБР
На следующее утро я проснулся в парке голым. Город еще спал, и только ранние птицы щебетали, встречая рассвет.
Голова гудела. Я встал на колени и провел по лицу – оно было чистым, без крови. Значит, я никого не убил в эту ночь. Полная луна сошла, и наверное, сила волка ослабла. Я ничего не знаю об этом, это всё мои догадки, не в библиотеку же идти? Хотя чем черт не шутит, возможно, придется провести собственное расследование, если меня не поймают.
Но мне нужно вернуться домой, забрать деньги и пистолеты, одеться, в конце концов, а потом уже свалить из города. Думаю, про убийство двух детей и их матери в Олбани уже известно. Скоро полицейские выйдут на меня по камерам – и тогда мне крышка. А уж когда увидят, каким чудовищем я становлюсь по ночам, то сдадут властям на опыты. Этого мне еще не хватало!
Прежде чем войти в свой дом, я огляделся. Никаких подозрительных машин не было. Мой детективный нюх подсказывал, что все чисто. Даже слишком чисто. Но была не была, чем черт не шутит?
Войдя в дом, я достал из шкафа неразорванные джинсы (их оставалось все меньше), и стал их надевать. В этот момент из-за шторы вышел агент Куксакер, ступая по ковру в своих лакированных туфлях. Этот еще молодой по полицейским меркам агент имел неприятную внешность. Его большие оттопыренные уши просвечивались от света, который шел от окна.