Внезапно Сивилла поймала себя на том, что согласна из последних сил продолжить дуэль - лишь бы эти двое наконец пошевелились и очнулись. Но они были недвижимы. И молодой волшебнице показалось, что на свете не осталось больше никого и ничего - только эта комната, а в ней - только они трое... Причем двое из них неизвестно, живы или нет.
Тогда она решила окликнуть мадам Бошер. Но не успела произнести ни слова - живот вновь пронзила резкая боль. И мир померк в глазах Сивиллы.
...Когда она вновь открыла глаза, то увидела золоченые завитушки лепнины на потолке своего будуара и золотистые розы на тканых обоях цвета утренней зари. Она лежала в своей постели. В камине полыхал огонь, бросая тусклые оранжевые блики на розовые стены.
Сивилле было тепло, мягко и спокойно. Но что-то темное подступало к ее сознанию, как шторм к тихому морскому пляжу. И вот нахлынуло! Сивилла вспомнила всё. Оживший мозаичный дракон, мелькнувшая в зеркалах голубоватая вспышка, серебристые подковки туфлей мадам Бошер, рыжие лохмы распорядителя, лежащего на полу... Она вскочила, рывком усевшись на кровати. И тут же, застонав, упала обратно на подушки - живот пронзило глухой болью.
На лоб ей легла мягкая рука, затем кто-то заботливо укрыл ее одеялом. Волшебница приоткрыла глаза: на нее смотрела доброе пухлое лицо незнакомой женщины. Сиделка - поняла Сивилла.
- Что со мной случилось? - спросила она у женщины. Но та лишь приложила палец к губам, погладила Сивиллу по голове, словно ребенка, и вышла. Волшебница обессилено прикрыла глаза.
Долгое время никого в комнате не было. А может, Сивилле лишь показалось, что это длилось долго - ведь все это время она и сама не понимала, дремлет или бодрствует... Тишина была и желанна, и невыносима одновременно. Было приятно не думать ни о чем, прячась от воспоминаний под ее непроницаемым пологом. И было жутко вспоминать ту, другую тишину - в комнате с мозаичным полом, на котором лежали трое людей...
Тихий стук прозвучал как удар колокола. Кто-то осторожно вошел в будуар, прикрыв за собою дверь. Неужели это мадам Бошер прокралась к ней? Значит, сейчас их дуэль продолжится. Точнее, наконец завершится.
Но это была не мадам Бошер. С усилием открыв глаза, Сивилла увидела прямо над собой склонившегося к ней короля. По его бледным щекам текли слезы. Король опустился на колени перед ее кроватью и прижался лицом к ее руке. Сивилла погладила его по голове. Больше у нее ни на что не хватило сил. А потом она снова провалилась в спасительное забытье...
Через две недели, когда Сивилла немного оправилась от последствий дуэли, состоялся королевский суд над мадам Бошер - главная придворная волшебница обвинялась в государственной измене и убийстве королевы.
Сивилла выступала на суде свидетельницей обвинения. Она была потрясена, когда стража подвела к креслу в центре зала обвиняемую. Мадам Бошер можно было узнать только по одежде. Черное платье и гранатовые бусы остались неизменными - в отличие от их хозяйки, которая из надменной красавицы зрелого возраста превратилась в пожилую женщину с полубезумным взглядом. Огромное зеркало в простенке между окнами судилища бесстрастно отражало ее сгорбленную фигуру, вжавшуюся в низенькое неудобное кресло.
Свою вину мадам Бошер признать отказалась. Она упорно молчала, что бы у нее ни спрашивали, и лишь смотрела в никуда остановившимися глазами. Создавалось впечатление, что она вообще не понимает, что происходит вокруг. В ходе процесса Сивилле пришлось по указанию судейских несколько раз повторить свои показания, и каждый раз она внутренне готовилась к тому, что ей придется вытерпеть еще одну дуэль с мадам Бошер - теперь уже словесную. Но этого не так и не произошло.
Кроме самой мадам Бошер, возражать Сивилле было некому. Возможно, что третий участник событий, связанных с дуэлью - сын мадам Бошер, бывший распорядитель комитета - и вступился бы за мать, дав ложные показания. Но судьба не оставила ему такого шанса: дуэль, которая могла стать последней как для его матери, так и для ее молодой противницы, оказалась роковой для него самого.
Магическая отдача от столкнувшихся заклинаний ударила по обеим дуэлянткам. Главная придворная волшебница в результате воздействия этой мощной вспышки энергии утратила большую часть своих магических умений, превратившись в жалкое подобие самой себя - слабую ведьму с минимумом способностей. А Сивилла, которую защитил королевский амулет, сохранила свои магические способности, но потеряла ребенка...
Что же касается распорядителя комитета, то он погиб. Но не от волшебства как такового - отдача заклинания его не коснулась, так как он находился за пределами магического круга. Его нашли на полу у стены, с проломленным виском. Судя по всему, в решающий момент дуэли он шарахнулся от того, что происходило в магическом круге, споткнулся и упал, ударившись при этом головой о тяжелый напольный канделябр.
Еще до суда, как только Сивилла более-менее пришла в себя после дуэли, они с королем многое рассказали друг другу. Она ему - о дуэли, а он ей - о том, что произошло после. После чего его величество тоном, не терпящим возражений, сообщил Сивилле, что назначает ее главной придворной волшебницей. Впрочем, она и не собиралась возражать.
- У тебя красивая фамилия - Салиман! Главная придворная волшебница мадам Салиман... Звучит роскошно, не правда ли? - гордо улыбнулся король.
А затем поделился своими планами по поводу мадам Бошер. Он собирался казнить преступницу, отправившую на тот свет его мать и чуть не убившую его самого и его любимую женщину. Каково же было его удивление, когда Сивилла замотала головой и едва слышно произнесла:
- Не надо...
- Я не ослышался? Ты действительно хочешь сохранить ей жизнь? - гневно спросил король.
- Да... Мы с ней обе потеряли своих детей. Это достаточное наказание, - тихо, но твердо сказала Сивилла. Король покраснел, опустил голову и ничего не ответил.
Суд над государственной преступницей завершился чрезмерно мягким, на взгляд придворных, приговором (во дворце даже поползли слухи о слабохарактерности его величества и о том, что король подпал под влияние фаворитки). Мадам Бошер была сослана на болотистую пустошь в одной из отдаленных провинций без права покидать эту провинцию без особого на то разрешения короля. Кроме того, ей запрещалось применять свои колдовские способности - вернее, то, что от них осталось - к кому-либо, кроме себя самой.
В отличие от придворных, простой народ отдал должное поступку короля, сумевшего найти в себе силы не казнить слабую и несчастную женщину, несмотря на то, что она была убийцей его матери. Пожалуй, репутации монарха в глазах большинства его подданных недоставало именно такого штриха, как милосердие, а весомого повода проявить его молодому правителю всё как-то не подворачивалось. И вот такой случай наконец представился.
Когда о восторженной реакции народа на приговор мадам Бошер стало известно во дворце, придворные зашептались о том, что король, пожалуй, вовсе не слаб духом - скорее, наоборот, мудр не по годам. Действительно, мол, стоило бросить черни такую крупную подачку, чтобы избежать народного ропота в преддверии очередной войны...
Глава 11. Зеркало за спиной: иллюзия
- Мадам, пора вставать... - почтительно и мягко прозвучал над самым ухом юношеский голос. Главная королевская волшебница нехотя открыла глаза и лениво убрала с лица всклокоченную седую прядь.
По заведенному с некоторых пор обычаю, мелодичные голоса юных пажей заменяли ей резкий звон будильника - с возрастом она все хуже переносила раздражающие звуки. Иногда, во время заседаний военного совета, когда его величество взбудораженно доказывал что-то своим генералам, энергично тыча пальцем в красные флажки на карте, мадам Салиман ужасно хотелось собственноручно заткнуть рот этому венценосному юнцу - чтобы не слышать его резкого, лающего голоса, от которого у нее буквально раскалывались виски...