— Точно!
— Ну ладно. Я полагаю, что слегка развяжу ему язык.
— Да что ж это за наказание?! — возмутился углежог. — Я хочу, чтобы ты обрушил Бленкатру ему на голову!
Святой Освальд сердито рыкнул:
— Много ты понимаешь! Послушай меня, я гораздо лучше знаю, как причинить человеку страдание!
Едва святой замолчал, как Джон Аскгласс заговорил торопливо и довольно взволнованно. Поначалу никто не испугался, хотя все удивились. Придворные и слуги вежливо слушали короля. Но время шло и шло, а он не прекращал речей. Он проболтал весь ужин, проболтал вечернюю молитву, проболтал ночь напролет. Он сыпал пророчествами, пересказывал библейские притчи, излагал историю волшебных королевств и учил печь пироги. Он выдавал тайны — политические и магические, сатанинские и божественные, а также тайны скандальные, в результате чего королевство Северная Англия низверглось в пучину политических и теологических дрязг. Томас Дандэйл и Уильям Ланчестер увещевали его, и угрожали, и умоляли, но никакая сила не заставила бы короля умолкнуть. В конце концов пришлось запереть Джона Аскгласса в маленькой комнате под крышей замка. Но поскольку у правителя всегда должны оставаться слушатели, чтобы не унижать его королевское достоинство, этим двоим господам пришлось терпеть его общество день за днем. Через трое суток он замолчал.
А еще спустя два дня Джон Аскгласс приехал на поляну посреди Кумбрийского леса. Король был таким бледным и осунувшимся, что в углежоге пробудилась надежда: не смягчился ли святой Освальд к мольбам бедняка, не обрушил ли Бленкатру на голову обидчика.
— Чего ты добиваешься? — осторожно поинтересовался Джон Аскгласс.
— Ха! — с видом победителя заявил углежог. — Проси у меня прощения за то, что превратил бедняжку Черныша в лосося!
Повисла долгая тишина.
Потом, поскрипев зубами, Джон Аскгласс попросил прощения у углежога.
— Может, ты еще чего-нибудь хочешь?
— Сделай, как было, все, что ты испортил!
В тот же миг появились куча угля и хижина, целые и невредимые. Деревья приняли первоначальный облик, зеленая листва покрыла их ветви, а по поляне расстелился ковер нежной молодой травы.
— Что-нибудь еще?
Углежог закрыл глаза, напряженно пытаясь представить какое-нибудь сверхъестественное сокровище.
— Еще одну свинью! — заявил он наконец.
Джон Аскгласс начал догадываться, что где-то просчитался, хотя никак не мог понять, где именно. И тем не менее он нашел в себе силы, чтобы поставить условие:
— Я дам тебе свинью, если пообещаешь никому не говорить, откуда она у тебя появилась и почему.
— Да как я могу? — удивился углежог. — Я даже не знаю, кто ты. — Он прищурился: — А ты кто?
— Никто, — быстро сказал Джон Аскгласс.
На поляне появилась еще одна свинья, точь-в-точь походившая на Черныша, и пока углежог громко радовался нежданной удаче, король вскочил на коня и ускакал прочь в полном замешательстве.
Вскоре после этого случая он вернулся в Ньюкасл — свою столицу. В последующие пятьдесят или шестьдесят лет придворные и слуги частенько напоминали ему о превосходных охотничьих угодьях в Кумбрии, но Король-Ворон, считая, что береженного Бог бережет, вернулся туда, лишь удостоверившись, что углежог покинул этот мир.
Делия Шерман
УЧЕНИК КОЛДУНА
Делия Шерман — автор романов «Through a Brazen Mirror», «The Porcelain Dove» и «The Fall of the Kings» (в соавторстве с Эллен Кушнер). Также она написала две книги для подростков: «Changeling» и «The Magic Mirror of the Mermaid Queen». «The Freedom Maze» — своего рода исторический роман о путешествии во времени и рабстве — опубликовал «Биг Маус хауз» в 2011 году. Ее фантастические рассказы выходили в журнале «The Magazine of Fantasy & Science Fiction» и многочисленных антологиях. Сейчас новые произведения ожидают публикации в антологии о вампирах «Teeth» и сборнике Эллен Детлоу «Naked City».
Делия Шерман написала всего два произведения о волшебниках — этот рассказ и «The Porcelain Dove», о герцоге Мальву, который представляет собой чистейшей воды безумное зло и охотится на маленьких детей. Герой нижеприведенного рассказа тоже злой колдун. По крайней мере, он заявляет о себе именно так.
«Не важно, о чем я пытаюсь написать, — говорит Шерман. — В любом случае мой текст, на том или ином уровне, сводится к проблеме поиска семьи за пределами родственных связей».