Еще девочки считали, что такой великий маг, как Литанде, может претендовать на самых прекрасных женщин от Санктуария до гор, что вздымались за Илсигом. Не только на шлюх, но и на благородных дам, включая особ королевской крови и священнослужительниц. В юности Миртис, вне всяких сомнений, отличалась красотой и, конечно, познала ласки принцев и просто богатых путешественников, готовых платить звонкой монетой. Красоту она хранила много лет, и находились злые языки, утверждавшие, что не Литанде платил ей, а она ему за магические услуги по поддержанию привлекательности. Но сейчас ее волосы подернула седина, и она считала излишним красить их хной или золотой краской, доставляемой из Тирсиса-Что-За-Морем.
Если даже Миртис не знала, каким образом Литанде ведет себя в подобном простейшем случае, то и никакая другая женщина в Санктуарии не могла похвастаться осведомленностью. Поговаривали, что колдун вызывал демонов женского пола из Серых Пустошей и предавался с ними разнузданному разврату. Но, само собой, он не был ни первым, ни последним магом, о котором ходили такие слухи.
В ту ночь Литанде не искал ни еды, ни питья, не стремился познать женские ласки. Его знали как частого гостя таверн, однако ни один мужчина не видел, как губ мага касается хотя бы капля пива, или хмельного меда, или иного крепкого напитка. Литанде шагал по дальнему краю базара, обходя по кругу дворец Владыки. Не принимая в расчет грабителей и карманников, он придерживался тени. Из-за этой любви мага к темноте горожане искренне верили, что он способен появляться из ниоткуда и исчезать без следа.
Высокий Литанде превосходил ростом среднего мужчину, казался склонным к худобе, носил синюю звезду между тонких изогнутых бровей и одевался в длинную, скрывающую очертания тела мантию, которая сливалась с ночным мраком. Выбрито ли дочиста лицо или у колдуна от природы не росла борода, никто не знал, поскольку никто из ныне живущих не имел возможности достаточно приблизиться к нему, чтобы выяснить, каприз это природы или прихоть женоподобного мужчины. Волосы под капюшоном напоминали женские — такие же густые и длинные, хотя и изрядно поседевшие, — какая женщина в этом городе шлюх оставила бы седину незакрашенной?
Быстро прошагав вдоль отбрасывающей тень стены, Литанде толкнул дверь с прибитой на удачу сандалией Туфира, бога странников. Его одеяние так сливалось с темнотой, а шаги были такими вкрадчивыми, что позже половина людей в таверне могли поклясться: колдун появился прямо из воздуха, воспользовавшись плащом-невидимкой или каким-нибудь заклинанием.
Сидевшие вокруг очага мужчины с грохотом сдвигали кружки под громкую застольную песню, которой аккомпанировал на оловянной лютне — Литанде знал, что музыкальным инструментом владеет хозяин забегаловки, но охотно сдает его в аренду, — молодой человек в щегольском некогда наряде, истрепавшемся до дыр в скитаниях. Он сидел, лениво развалившись и закинув ногу на ногу, а когда разудалая песня закончилась, затянул другую — тихую любовную балладу из иного времени и иной страны. Трудно даже представить, как давно ее слышал Литанде. Тогда колдун носил другое имя и только постигал азы своего ремесла.
Но вот баллада стихла, маг шагнул из тени, и отсвет камина полыхнул на синей звезде.
Люди в таверне зашептались, но все они давно привыкли к неожиданным появлениям и уходам Литанде. Молодой человек поднял голубые глаза, блестевшие из-под темных волос, которые волнами спадали на брови. Он был стройным, подвижным и, вне всяких сомнений, умело пользовался мечом, висевшим на боку. У самого его горла маг заметил амулет в виде свернувшейся змеи.
— Кто ты, имеющий привычку появляться из воздуха? — спросил музыкант.
— Тот, кто способен оценить певческое мастерство, — ответил колдун, бросая монету на стойку. — Пить будешь?
— Какой же менестрель отказывается от подобного предложения? Песни сушат горло, — ответил молодой человек, но, увидев лишь одну кружку, спросил: — А ты разве не выпьешь со мной?
— Ни один мужчина никогда не видел, чтобы Литанде ел или пил… — пробормотал поблизости завсегдатай.
— Тогда я не могу это принять как знак дружбы! — воскликнул менестрель. — Одно дело — выпить с приятелем, а совсем другое — лакать, как слуга, в награду за песни.
Литанде пожал плечами. Его синяя звезда замерцала, излучая свет. Завсегдатаи попятились, поскольку догадались — колдун рассержен и лучше не попадать ему под горячую руку. Менестрель отложил лютню и напрягся, будто собираясь вскочить на ноги. По этим замедленным и неуверенным движениям Литанде понял, что до его прихода молодой человек уже неоднократно воздал должное горячительным напиткам. Но ладонь менестреля потянулась не к мечу, а легла на змею-амулет.
— Отродясь не видел таких, как ты, — тихо произнес певец.
По его легкой дрожи Литанде догадался, что рядом творится волшебство. Этот амулет не станет защищать владельца до того, как тот произнесет бесспорную истину — причем от трех до пяти раз — о нападавшем.
— Верно, — осторожно согласился удивленный Литанде. — Я также не похож на тех, кого ты встретишь до самой смерти, как бы долго ты ни жил, менестрель.
Молодой человек увидел в мрачном сиянии звезды дружескую улыбку на губах мага.
— Я не желаю тебе зла, — сказал он, выпуская из кулака амулет. — И ты не желаешь мне зла. Это правда, колдун? На том и закончим. Хотя, вполне возможно, я ошибался, когда говорил, что не видел никого похожего. В Санктуарии ты не единственный чародей с синей звездой на лбу.
Теперь свет звезды излучал ярость, но не менестрель ее вызвал. Они оба это знали. Каждый из посетителей таверны вдруг вспомнил, что у него есть неотложные дела в другом месте. Вскоре все стулья в заведении опустели.
— Похоже, мне придется зарабатывать на ужин в другом месте, — сказал менестрель.
— Я не собирался обижать тебя, когда отказался разделить питье, — пояснил Литанде. — Клятву волшебника нарушить гораздо труднее, чем разбить лютню. Могу ли я угостить тебя ужином и вином, не унижая достоинства? А взамен могу ли я просить о дружеской услуге?
— Это не против обычаев моей родины. Каппен Варра благодарит тебя.
— Хозяин! Самые лучшие яства для моего друга и вина, сколько он сможет выпить за сегодняшнюю ночь!
— С таким прекрасным угощением я даже готов не спрашивать, что за услуга тебе понадобилась, — ухмыльнулся менестрель, принимаясь за ароматно дымящуюся еду.
Пока Каппен Варра насыщался, Литанде достал из складок мантии кисет со сладковато пахнущей травой и, свернув самокрутку из серовато-синего листа, поднес к ней кольцо. Прикурил, выдохнул душистый белесый дымок.
— Что касается услуги, то я не попрошу ничего сверхъестественного. Просто расскажи, что ты знаешь о втором синезвездном волшебнике. Я не слышал, чтобы кто-нибудь из моего ордена появлялся к югу от Азехура. Хочу удостовериться, что ты не повстречал меня или мой призрак.
Каппен Варра обсосал мозговую косточку и вытер пальцы о салфетку, лежащую под тарелкой. Прежде чем ответить, откусил имбиря.
— Нет, колдун, это был не ты. И не твой двойник или там призрак. Его плечи шире едва ли не вдвое. И меча он не носил, но зато на поясе висели крест-накрест два кинжала. Да! У него черная борода, а на левой руке недостает трех пальцев.
— Тысяча глаз Илса! Раббен Полурукий здесь, в Санктуарии! Где ты видел его, менестрель?
— На базаре. Но он ничего не покупал, это точно. А потом на улице Красных Фонарей он разговаривал с женщиной. Так что за услугу я должен оказать тебе, колдун?