— С чего они взяли, что мы найдем путь в таком тумане? — проговорил Проктор Браун, когда накренилась лодка.
Их маленький парусник прыгал, как поплавок, в молочно-белой мгле, которая скрывала все вокруг, включая предмет их поиска — британский корабль-разведчик.
— А ты погромче кричи — может, тебя услышат и откликнутся, — ответила Дебора Уолкотт, спокойно сидевшая позади него.
Проктор прикусил язык. Требование было вполне разумным, если вспомнить, сколько людей пропало без вести, разыскивая таинственное судно.
Острый разум Деборы одновременно вызывал у Проктора восхищение и раздражение. Никто не знал, что на самом деле связывало этих двоих. Гибель ее родителей перед битвой при Банкер-Хилле сильно осложнила отношения между ними, а друзья ее матери, назначенные опекунами, приложили все усилия, чтобы держать Проктора и Дебору как можно дальше друг от друга.
Ее тон не давал возможности судить, довольна она или сердится, поэтому он обернулся, пытаясь угадать по лицу. Безуспешно. Несмотря на разделявшие их считаные футы, женщина казалась размытой серой тенью.
— Гляди вперед, — сказал третий человек, сидевший на корме.
Известный капер по имени Эзек О’Брайан.
Его, как и Проктора с Деборой, выбрал для этого задания сам генерал Джордж Вашингтон, хотя встретились все трое только сегодня утром на берегу. Обликом Эзек напоминал железную болванку, из которой можно сделать вещь и для злых, и для добрых целей. В этих водах он больше тридцати лет каперствовал и промышлял контрабандой. Но к революции примкнули самые разные люди, поэтому Проктор не смел его судить.
— Я смотрю, — ответил Проктор и наклонился к планширю, чтобы следить за подводными камнями, грозящими лодке бедой.
Британский военный корабль несколько раз видели у островов Наперстка, вблизи берегов Коннектикута. Возникло подозрение, что англичане высадили шпионов и, быть может, готовят десант. Пока американские колонии не объявили официально об отделении от империи, решительные военные действия могут изменить положение в пользу британцев.
Поэтому колонии отправили несколько рыбацких лодок и сторожевых шлюпов на поиски неуловимого корабля, и четыре судна уже исчезли без следа. И никаких звуков сражения, никаких остатков кораблекрушения. Люди шептались, что всему виной волшебство, даже заявляли о сверхъестественном происхождении тумана. Стягивая к островам все больше и больше судов, колонии оставили бы незащищенными материковое побережье.
Поэтому генерал Вашингтон здраво рассудил, что одно судно, слишком мелкое, чтобы его заметили, и слишком быстрое, чтобы поймали, сможет преуспеть там, где потерпели неудачу крупные корабли.
На всякий случай — вдруг слух о колдовстве окажется правдой — на лодке отправили двоих волшебников. Проктор и Дебора уже выполняли особое задание, столкнувшись с черной магией перед битвой при Банкер-Хилле.
Волны бились о борт, холодные брызги летели Проктору в лицо, соль ела глаза. Он как раз отчаянно протирал их, когда впереди, всего в нескольких ярдах, заметил подводные скалы.
— Стой! — закричал он. Но потом вспомнил ранее прозвучавшие слова Деборы и объяснил тише: — Камни слева!
— Лево руля! — О’Брайан не потрудился скрыть презрение в голосе: — Это называется «лево руля»! Осторожно, мисс.
Он потянул шкоты с такой же непринужденностью, с какой Проктор управлял на ферме упряжкой.
Прикидывая, не понадобится ли помощь Деборе, Проктор обернулся, но она легко нырнула под гик, просвистевший у нее над головой. Он мысленно обругал себя за постоянные попытки опекать девушку, которая вполне способна сама о себе позаботиться, и в этот миг лодку так качнуло, что он был вынужден вцепиться в планширь, чтобы не улететь за борт. Когда опасное место осталось позади, О’Брайан позволил парусу обвиснуть, и суденышко легло в дрейф.
— Туман все гуще, не развеивается, — спокойно проговорил О’Брайан. — Можно было бы разглядеть острова в тумане по теням от деревьев. Но армия вырубила весь лес у берега, так что никакая мачта не укроется. Это не помогло им, а теперь не поможет и нам. — Он пошевелился на своем месте, отчего лодка закачалась и волны заплескали в борта. — Стало быть, у вас, ребята, особый дар?
Проктор напрягся. Он опасался разговаривать о волшебстве с малознакомыми людьми.
— Ага. Я могу играть «Янки Дудль» на окарине.
О’Брайан фыркнул.
— А что вам о нас рассказали, мистер О’Брайан? — спросила Дебора.
— Эзек, — ответил он. — Как Эзек Хопкинс, известный пират. Меня назвали в его честь… — Прежде чем Дебора или Проктор успели вставить слово, он добавил: — Зовите меня Эзеком. «Мистера» оставим для тех, кто считает себя лучше других людей. — Он похлопал по борту лодки. — Я слыхал, что вы — ведьма, а он — колдун. Или что-то вроде того… Но бояться вас я не должен, поскольку вы оба христиане. Пусть и не добрые христиане, а из тех, кого называют квакерами. Хотя, если разобраться, мне на все это наплевать. Я в жизни всякого навидался, кому рассказать — не поверят. В Макао я знавал китайца, который мог изменить масть карты в твоей руке, мог переложить золото из твоего кармана в свой. Но последний фокус объяснялся, похоже, не волшебством, а мастерской игрой в карты. Если вам нужно, хоть демона вызывайте, лишь бы мы нашли эту треклятую британскую посудину. Тогда мне заплатят обещанное.
— Мы не будем вызывать никаких демонов, — заверила его Дебора. — Но минуту назад я работала над заклинанием поиска.
«Ну вот», — подумал Проктор.
Он полагал, что вначале они найдут корабль, а потом прибегнут к магии. Дебора просчитывала дальше и меньше полагалась на случайность. А если бы ему пришлось в спешке слагать заклинание поиска, с чего бы он начал?
— Тебе нужна какая-нибудь помощь? — спросил он.
— Хорошенько гляди по сторонам.
Она склонила голову и молитвенно сложила ладони. Тишина, казалось, истекала из нее, успокаивая даже скачущие вокруг волны.
— И мы прияли сей свет, да им просвещаемые, узрим сокровенное доселе. — Дебора раскрыла ладони подобно распускающемуся цветку и замерла.
— И это все? — сказал Эзек. — Лучше уж китайца позвать. Он…
— Дай ей время, — перебил Проктор.
У Деборы хватало силы, чтобы лишь один раз произнести заклинание вслух, а потом повторять его мысленно. Сам Проктор все еще нуждался в материальной точке сосредоточения и был вынужден бормотать магическую формулу. Девушка воспользовалась стихом послания к коринфянам; Проктор же, лучше знавший Ветхий Завет, взял строки из «Исайи». Он пристально глядел на Дебору, ожидающую, когда вступит в силу ее волшебство, а рукой делал едва заметный манящий жест для фокусировки заклинания и тихо повторял: «И отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства, и отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства…»[1]
Пока слова стремительно бежали в его голове, сверхъестественный свет, словно неожиданно распустившийся весенний цветок, возник в ладонях Деборы. Несмотря на свои недавние заявления, Эзек вздрогнул, лодка качнулась. Но Дебора уже вздохнула с облегчением, влив всю свою магию в крошечный шар света.
Проктор наблюдал за ней, пытаясь разобраться в приемах работы. Но раньше, чем ему это удалось, сияние разлилось и окутало Дебору. Когда Проктор уже было решил, что на этом все, копье из яркого света метнулось с лодки, как луч от маяка. Оно понеслось сквозь туман, озаряя один скалистый остров за другим. Берега, покрытые пнями и обломками бревен, никак не могли служить укрытием для корабля. Возвращаясь к их лодке, жемчужный холодный свет скользнул по плечу Проктора, заставил все волоски на его теле встать дыбом, а когда пошел дальше, осталось ощущение, немного напоминающее прикосновение утренней росы к коже. Сделав полный круг, луч мигнул и пропал.