Крис Райт
ВЕРНОСТЬ
Каждый день он просыпался с мыслью о том, что снова находится на Просперо.
В начале каждого суточного цикла в каюте раздавался звон, вырывая его из сна. И тогда, лежа в темноте, он на миг ощущал вкус кристаллической пыли. Он смотрел вверх, ожидая увидеть несущиеся темно-серые облака и зигзаги молний.
Затем вспыхивали люмены каюты, и он видел раскрашенные стены, оружейные стойки, пустые курильницы.
Он никогда не пользовался ими, несмотря на то, что через регулярные промежутки времени слуги приносили ему новые бутылочки с маслом. Он не знал, как правильно зажигать их.
«Буря мечей» была флагманом другого Легиона. На ней все — запахи, звуки, аромат воздуха и тысячи обычаев — было незнакомым. Он прежде никогда не бывал на корабле Белых Шрамов. И не знал никого, кому приходилось.
Его хозяева были заботливыми. Похоже, они больше знали об особенностях его Легиона, чем он об их, что немного раздражало. Но он быстро учился. Он изучал их так же внимательно, как и они его. В тех случаях, когда считал применение своих умений ненавязчивым или же полагал, что оно пройдет незамеченным, он пользовался ими, осторожно приоткрывая пути прошлого и будущего. Это помогало ему больше понять.
В последние дни пребывания на Просперо такая практика стала опасной, так как притягивала к нему оставшихся на планете призраков. Поэтому он научился соотносить применение талантов с возможным риском. Избавиться от этой связи было непросто, особенно, когда сны были такими реалистичными.
Но с течением времени, по мере того, как «Буря мечей» уходила в глубокий космос, удаляясь от мира иллюзий, становилось легче. Благодаря помощи отзывчивого Есугэя к нему постепенно возвращался вкус к жизни.
Он очнулся. Корвид Ревюэль Арвида из Четвертого братства вспомнил, кем он был и задумался над тем, кем мог стать.
Иногда, в мыслях, он по-прежнему бродил по стеклянной пыли Тизки, что-то разыскивая среди пепла.
Но в реальном мире он сбежал.
— Ты знал Аримана? — спросил Есугэй.
Арвида покачал головой.
— Мы несколько раз разговаривали.
— Мне кажется, он пользовался уважением. Я прав?
Для Арвиды вопросы были неудобными. XV Легион не относился к самым многочисленным, но все равно насчитывал в своих рядах десятки тысяч воинов. А Есугэй, видимо, считал, что корвид знал все о каждом братстве.
— Он был одним из немногих, к кому прислушивался примарх.
Есугэй сидел лицом к нему в белых одеждах провидца бури. Вокруг них были расставлены ярко горящие свечи, освещавшие длинные полосы бумаги, исписанные каллиграфическим почерком.
Арвида чувствовал сдержанную силу, заключенную в сидящем напротив воине. Она отличалась от его собственной, но, тем не менее, была могучей. Дары варпа были подобны акцентам — язык тот же, но произношение различное. Арвида догадывался, что Есугэй не обладал всем спектром возможностей, присущих Мастеру Храма, но ничего постыдного в этом не было. Силы провидца бури ощущались каким-то образом… скованными, словно он по собственной воле ограничивал использование энергии Великого Океана.
Для Арвиды это было странно. Впрочем, в свете произошедших событий, возможно просто благоразумно.
— Он мне нравился, — признался Есугэй. — Я надеялся, что…
— На планете окажется он, а не я?
Есугэй улыбнулся в ответ. Арвида смог оценить добрый нрав V Легиона. Есугэй при всей своей очевидной боевой мощи, вел себя непринужденно.
— Я рад, что один из вас выжил. Это удача.
И снова Арвида почувствовал укол беспокойства. Чего хочет от него Есугэй? Чего ожидает?
— Мы были разделены, — сказал провидец бури. — Как и все Легионы. Но избавились от испорченной крови в своих рядах. Нам необходимо начать все с начала. Этим занимается Хан. Перед тем, как вернуться на войну, мы будем очищены.
— Я слышал об этом.
С тех пор, как они покинули Просперо, флагман Легиона охватила бурная деятельность. Были созданы трибуналы и издан приказ: тем, кто отречется от Гора, будет даровано своего рода прощение — шанс послужить на передовой, атакуя захваченные врагом объекты.
Многие из этих заданий были практически самоубийством. Арвида счел, что в этом и заключался смысл.
— Когда я задумываюсь над этим, мне приходит в голову вот что, — произнес Есугэй. — Твой Легион погиб. Ты единственный оставшийся в живых. Мы понесли потери. Если у тебя есть желание служить, то мы примем тебя.
— Я из XV Легиона, — напомнил Арвида. — Я давал клятвы.
Есугэй кивнул.
— Понимаю. И не хочу принуждать тебя. Но подумай над этим — тебе здесь рады. Когда-то наши братства служили вместе с вашими. Нет ничего страшного в том, чтобы возобновить эту практику.
Арвида отвернулся и посмотрел на покрытые письменами ленты. Он оценил мастерство чернильно-черных завитков. Несомненно, это была работа самого Есугэя, и также, несомненно, в ней был скрыт определенный смысл. Возможно, сконцентрировавшись, корвид смог бы раскрыть его. Было время, когда подобная задача была для него тривиальной. Но сейчас, по-прежнему испытывая слабость после тяжелых испытаний, легионер Пятнадцатого понимал, что не справится так просто.
— Я знал, что не умру на Просперо, — сказал он, — но у меня не было видений о том, куда заведет меня судьба. Я по-прежнему слеп. Ты знаешь о зрении корвидов? Его сложно утратить.
— Оно вернется.
— Может быть. До того момента не проси меня о выборе.
— Конечно. Занимайся. Но подумай о моем предложении, хорошо? Мы можем снова обсудить его.
— Так и сделаем, — Арвиде захотелось сменить тему разговора. — Так что будет с теми, кто попал под трибунал? Всех ли простят?
— Хану решать. Он будет руководить судом. Некоторые знали больше остальных. Хасик… Не знаю. Это тяжело.
Арвида по-прежнему чувствовал в воинах Хана непроходящее замешательство. Многие из них говорили легионеру Тысячи Сынов, что гордятся согласием в своих рядах. Им было непросто думать о том, чтобы пролить кровь других Легионов. И почти немыслимо, что такое должно произойти внутри орду.
— А если они не отрекутся? — спросил Арвида.
— Некоторые так и поступят. Они дали цусан гараг. Клятву на крови. Она связывает их.
— Они не знали, чему поклялись.
Есугэй искоса взглянул на него, словно желая сказать «ты знаешь, что варп думает о жалости».
— Не имеет значения. Клятва дана. Им будет дан шанс, но они не воспользуются им.
— И что тогда?
— Хан освободит их. Вот и все.
«Освободит их». Фраза была на редкость смягченной.
— Мне кажется, это расточительно, — заметил Арвида.
— Это наши обычаи, — сказал Есугэй. — Пусть мы и несем оружие Единства и символы Империума, но в наших душах по-прежнему степи.
Задьин арга задумался.
— Думаю, станет хуже. Сейчас братства ожесточены, и мы не забудем давнюю свирепость.
Он взглянул на Арвиду.
— Ты мог бы помочь нам, — сказал Есугэй. — Я вижу в тебе таланты Аримана.
И вот снова. Провидец бури был, определенно, настойчив.
— Я подумаю об этом, — сказал Арвида, не глядя ему в глаза.
В своих снах он вернулся.
Они привыкли называть их осознанными сновидениями, отдавая себе отчет в ложности такого определения. Но это было только полуправдой. Часть легионера знала, что он оставался без сознания на «Буре мечей». Другая же, не по своей воле бродила среди руин, продолжая искать.
Арвида с самого начала пытался покинуть Тизку, верно считая, что сожженные варпом руины города станут пристанищем чудовищ. В поисках более чистого воздуха он несколько дней шел трудной дорогой из столицы в горы.
Но почему-то там стало только хуже. Среди голых холмов стояли подобно стражам тонкие стволы елей, заслоняя беззвездное небо. Воин видел с высоты панораму разрушений, и от ее бескрайности нельзя было скрыться. Неосвещенная территория Тизки тянулась к северному горизонту, напоминая громадный черный шрам на лике опустошения.