Вдруг откуда-то зазвучала песня. Лайли даже приподнялась, прислушиваясь. Девичий голос подсказывал, она певшая двигалась по противоположному берегу — прямо в руки тех, кто ее ожидал.
Каталин не задала вопрос, но ответ на него получила — Лайли вздохнула:
— Это не ведьма. В ней нет ничего магического.
— Что же нам делать?
— Не знаю, — Лайли всматривалась в темноту. — У меня еще очень мало сил.
Тем временем из тумана соткалась светлая фигура девушки. Скоро стало понятно, что она одета в простое и светлое платье, а волосы мягким, едва сияющим каскадом струились у нее по плечам.
С такого расстояния Лайли и Каталин не могли понять, красива ли девушка или нет, но двигалась она грациозно. Каталин резко выдохнула, оглянулась на Лайли.
— Разве мы можем допустить, чтобы с ней сделали что-то плохое? — она тряхнула головой, и несколько опаленных прядок упали ей на лоб. Лайли опустила голову, размышляя.
Ей чудился зов, но она никак не могла понять, что нужно сделать. К тому же она была такой уставшей. Сколько сильных заклинаний может позволить себе маг? Такой вопрос решался на одном из уроков. Немного! Иначе просто не сможет восстановиться.
Нельзя играть с замкнутой цепью — рано или поздно сил у ведущего мага не останется, и он не сможет справиться с волной энергии. Нельзя слишком долго играть с магией — истощение приведет к гибели.
Каталин приподнялась, наблюдая за тем, как двое в черном выжидают. Девушка опустилась на колени, возможно, она собирала цветы.
— Они убьют ее! — Каталин сказала это громко, так громко, что Лайли даже испугалась. Но, видимо, на противоположном берегу ее не услышали.
— Могу попробовать, — неожиданно для самой себя произнесла она. — Я очень сильная, Каталин. Вот только если я потеряю сознание, отнеси меня поближе к цветам. К тем самым цветам.
Каталин кивнула, не отводя взгляда от девушки на том берегу.
Лайли собралась с мыслями. Она — светлый маг. Нарушать гармонию мира нельзя, нельзя разрушать чужую магию. Если действовать по законам гармонии, то остается лишь оттолкнуться от природной магии, зачерпнуть из нее.
Лайли медленно начала заклинание, губы исправно шептали слова, но звуков не было слышно. Она развела ладони в стороны, точно собралась открывать портал, но вместо этого с пальцев сорвалось неяркое голубоватое свечение. Оно заколыхалось перед ней, а потом, повинуясь жесту, плавно потекло к тем, кто охотился за ведьмой.
Каталин потрясенно вздохнула. Свечение двигалось плавно и быстро, вот оно уже окутало мужчин. Лайли осторожно опустилась на берег и закрыла глаза. Самое сложное начиналось сейчас.
***
— Маги не умеют читать мысли, — строго произнес Редрин. Разочарованные вздохи учеников его только позабавили. — Но… — он замолчал, подогревая интерес, — могут контролировать память.
— А разве это не одно и то же? — голос юного Тина снова заставил старого мага улыбнуться.
— Нет. Память — уже пережитый опыт, она хранит образы и мысли. И маг может прочесть образы, а с помощью вечного льда — и показать их другим. А вот мысли каждый человек хранит так, что их невозможно отыскать с помощью магии, наверное, она для этого слишком неподходящий инструмент. С помощью заклинания маги могут изменить образы в памяти человека, убрать что-нибудь из них, а особенно талантливые могут и воссоздать несколько воспоминаний.
— Можно ли так поступать? — теперь вопрос задала Лайли. Редрин одобрительно кивнул.
— Только с согласия самого человека. Например, маленький ребенок, испугавшийся полетов на пегасе, может пожелать избавиться от страха. И опытный маг сумеет ему помочь. Но! Магия остается магией, играть с памятью опасно.
***
Лайли перенеслась в память мужчин. Ей хотелось исправить так много! Пусть они не ненавидят ведьм. Пусть эту девушку не считают ведьмой. Нужно сделать хоть что-нибудь, что поможет предотвратить трагедию.
Из образов, что проносились перед ней, Лайли узнала, что девушку зовут Миэлон, и она живет одна в домике на окраине. Ее ненавидят только эти двое, да и то потому, что остальные к ней относятся хорошо.
Миэлон отказала одному из них.
К сожалению, Лайли не совсем поняла, что это был за отказ.
Она осторожно убирала образы, окрашенные в цвета ненависти, подменяла их воспоминаниями о том, как Миэлон чудесно поет, какая она, оказывается, красавица. Она рисовала картину, тасуя воспоминания мужчин так, чтобы им не пришло в голову причинить вред.
И наконец она увлеклась. Оставив в покое все, что касалось Миэлон, Лайли начала вытирать то, как девушек называют ведьмами. Она убирала упоминания о кровавых тингах, дым от костров, черную ненависть.
А потом поняла, что зашла слишком далеко и скоро не сможет вернуться.
Потеряться в чужом сумбурном сознании для Лайли было самым страшным сном. Она лихорадочно начала искать выход, но вокруг клубились чужие образы, они подступали все ближе, и теперь казалось, будто эти двое известны ей лучше, чем собственные мысли.
Еще немного, — и магия выйдет из-под контроля, разобьет чужое сознание, чтобы вырваться, не вмещаясь в сотканный из картин прошлого лабиринт.
Из последних сил Лайли позвала. Она не знала, кто откликнется на зов, но отчаянное желание хоть кого-то услышать было встречено успокаивающим шепотом:
— Я здесь, иди ко мне. Ты сделала, что нужно, Миэлон успела уйти. Иди ко мне…
— Где ты? — спросила Лайли обеспокоенно. Образы беспорядочно вертелись перед глазами, наступали, требуя, чтобы она просмотрела каждый.
— Протяни руку, и ты дотронешься до меня. Иди на мой зов…
Лайли послушалась. Она почти ощутила тепло прикосновения, но слишком тонкие или же слишком призрачные пальцы выскользнули из ладони.
Уже через несколько мгновений ночь и прохладный туман окружили ее, будто кто-то вытолкнул в реальный мир, на берег реки. Волшебница улыбнулась — страшный прежде туман теперь показался защитником. Но кто ее звал?
Она огляделась. Каталин все так же рассматривала противоположный берег, где действительно уже не было Миэлон. Двое в черном, чью память она так долго исследовала, словно очнулись ото сна и переговаривались шепотом, недоумевая, как это оказались здесь. В конце концов, они побрели в ту же сторону, куда не так давно ушла и девушка, но искать ведьм уже не собирались.
Каталин облегченно улыбнулась.
Лайли оставалось только пожать плечами — из лабиринта шепотков чужой памяти вернула ее не подруга. Вот только вокруг не было даже следов чужого присутствия! Даже ведьмины слезы — цветы магические, а потому способные на такие шутки — спали, и их аура не была потревожена.
— Наверное, мы можем взять их лодку себе? — несмело предложила Каталин, отрывая Лайли от настойчивого поиска ответа.
— Да, — согласилась она. — Наверное, они о ней и не вспомнят.
— Что ты с ними сделала?
— Я? Совершила то, что никогда больше не стану повторять. Изменила им память, не спрашивая согласия. Это чудовищно, — Лайли вдруг до конца осознала, на что пошла. — Но разве был у меня другой выход? Скажи, что его не было!
— Ты изменила память? — Каталин села ближе и обняла ее за плечи. — Но…
— Да, — Лайли коротко взглянула на нее. — Понимаешь, так делать нельзя. Я… поступила совсем не как светлый маг. Как будто в меня уже проникла Тьма! — она прикусила губу. — Так нельзя! Боюсь, что уже не вполне владею собой. Ох, Каталин, давай вернемся домой скорее!
— А так разве можно? Разве для этого мы здесь? Мы должны спасти Ниа Бейби Нака, — голос Каталин звучал строго, но обнимала она мягко. Лайли встретилась с ее взглядом и поспешно опустила голову.
— Да-да. Ты права, — прошептала она. — Пора отдохнуть. Ночь давно перешла за середину, а утром нас ждет множество дел.
— Да, конечно, — и строгость Каталин исчезла, точно ничего и не было. Лайли даже пожала плечами — вдруг ей просто показалось?
Ночь закручивала туман, река неумолчно шептала о чем-то. Лайли показалось, что среди шепота слышится тот самый голос, что вел ее в лабиринте чужой памяти. Но ни одного слова она разобрать не смогла, как ни пыталась.