— Солнечный луч? Как? — она улыбается, и на щеках возникают ямочки, ей давно известна вся история, но так интересно смотреть, как брат засвечивает в ладони крохотный, однако такой яркий огонек, а потом выпускает его полетать по комнате. От огонька разлетаются блики по самым темным углам, распугивая мрак.
— А потом… — фантазия уводит ее все дальше и дальше, брат смеется, а она засыпает. Кошмар тонет в светлом лучике, замершем на высоте ладони над полом.
— Люблю тебя, сестренка, — говорит он и, мягко ступая, выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. Яркий огонек потерянно кружит над полом, а потом гаснет.
Скрывшись в соседней комнате, он обдумывает новые видения сестры. Все, что ей снится, о чем она говорит, а потом утром никак не может вспомнить, сбывается.
Он ухмыляется.
Он действительно любит маленькую глупенькую сестренку, пусть и по-своему, а родители думают, что она не в себе, и боятся ее. Они не правы. Их надо проучить.
О чем она рассказала сегодня? Не об этом ли?
Ночь течет, а предсказанье сестренки продолжает беспокоить его. Ему только двенадцать, и все вокруг считают его ребенком, но он давно замечает и понимает то, о чем не догадываются другие дети.
У него рождается план, а видения сестры подсказывают, что он выйдет победителем.
Возможно, иногда то, что предсказывает сестренка, можно повернуть иначе. И конечно же, у него точно получится. Весь мир узнает о нем, весь мир ему покорится. И не найдется никого, способного помешать.
Сон кутает дворец, и только в спальне наследника все еще светятся окна, будто за стеклами трепещет неспокойная свеча.
***
Время неумолимо движется вперед. Предсказания начинают сбываться.
***
Он снова просыпается среди ночного мрака и долго смотрит на потолок, который кажется пустым небом, темным куполом, желающим упасть и раздавить.
Он выпускает трепещущее синее пламя и смотрит, как огонек взмывает вверх, разгоняя тени.
Предсказания сбылись. Не все, но с пугающей точностью.
Он усмехается, все еще уверенный, что держит судьбу за хвост. Однако сон отступает неохотно, все еще беспокоит.
Ночная темнота уже не так боится света, как когда-то.
========== Часть 16 ==========
Утром Лайли и Каталин долго обсуждали, куда им теперь идти. Каталин предложила еще раз попробовать открыть Врата, но Лайли с усмешкой покачала головой:
— Кажется, я совершила невозможное, и больше мне никогда не удастся сделать что-нибудь подобное. Мы в чужом мире, Каталин, я не хочу больше рисковать. К тому же у меня не так много сил. Сейчас-то я могу воспользоваться помощью этих чудесных цветов, но… Боюсь, при использовании портала я потеряю связь с ними, а значит, не смогу удержать заклинание. Мы погибнем.
— Тогда как нам быть? — Каталин повернулась к реке. — Все-таки заберем лодку и спустимся по реке? Может, это приведет нас к цели?
— Хотелось бы знать наверняка, — Лайли задумчиво смотрела на блеск солнечных лучей в волосах Каталин. Сияние напомнило ей о тех образах, среди которых ей пришлось блуждать, когда она правила чужую память. — Знаешь, Каталин, — добавила она, — похоже, эта река протекает и в окрестностях столицы.
— Откуда ты узнала? — Каталин вновь посмотрела на нее.
— Чужая память, — неуклюже пояснила Лайли. — Те люди… вчера. Они знают, что река протекает поблизости у столицы, но не подходит где-то на полдня пути. Они там не были, знают, что те места страшные, запретные. Но они хорошо помнили, куда лучше не соваться.
— Запретно, потому что страшно? Или отчего-то другого?
— Не могу понять. Они чувствуют особое благоговение к этому месту, но и ужасный страх. Как и к тому, что зовут богиней… Может, столица для них — ее воплощение? — Лайли устало поднялась с травы. — Есть смысл оживить лодку.
— Оживить? — теперь Каталин смотрела на Лайли заинтересованно. Тревога в ее сердце улеглась, хотя и не исчезла полностью. — Ты умеешь накладывать такое заклятье? Разве это не требует большого количества магических сил?
— Это сложно, — кивнула Лайли. — Но мне помогут маленькие друзья.
— Цветы? Тебе помогут они?
— Да. Прошу тебя выкопать несколько кустиков. Нам придется разместить их в лодке, чтобы они поддерживали заклинание. Надеюсь, этим мы не причиним цветам вреда, — Лайли сосредоточилась и поманила лодку рукой.
Каталин увидела, как лодка осторожно выпутывается из зарослей камыша, и некоторое время завороженно наблюдала за этим, а потом отправилась туда, где разрослись ведьмины слезы.
Лодка поддавалась магии, но двигалась медленно. Заклинание было совсем простеньким, и Лайли могла спокойно поразмышлять о чем-нибудь еще. Мысли ее снова вернулись ко вчерашнему вечеру, в душе всколыхнулись сомнения. Правильно ли она поступила? Был ли у нее выбор?
Многое Лайли отдала бы только за то, чтобы несколько минут поговорить с Редрином, старый маг понял бы ее. Его речь захватила бы и унесла Лайли куда-нибудь в иные края, чтобы вернуть назад обновленной, без сожалений, уверенной и сильной. После разговора с наставником Лайли всегда точно знала, что сделала верно, а где ошиблась. Это утешало. Она знала, как исправить собственные ошибки.
Здесь, в чужом и странном мире, Лайли никак не могла избавиться от одиночества. Сомнения окружили ее, не давая спокойно дышать.
Каталин осторожно выкопала несколько кустиков, ласково дотронулась до листочков. Лайли сидела на берегу, сосредоточенная настолько, что казалась чересчур отстраненной, и Каталин решила ничего не спрашивать. Начинало припекать солнце, и на мгновение она закрыла глаза, чтобы вспомнить, как солнечные лучи ложились на плечи, как пахли травы, как шелестели деревья — как жил ее парк там, на Летинайте. Сердце сжалось от боли. Увидит ли она когда-нибудь родной город?
Сейчас Каталин жалела, что Марафел позвал путешествовать.
Пусть за невинным предложением таилась воля Нака, пусть всего этого практически нельзя было избежать, но ведь она могла отказаться, попрощаться с Наком и отправиться домой. Ничего бы не случилось!
Ей не пришлось бы сейчас ожидать, когда Лайли наложит заклятье на лодку. Как бы счастлива она была, если бы не узнала, что мир их не одинок, что есть и такие реальности, как эта. Злые и жестокие миры.
Она вздохнула. Мир ли заставляет сожалеть? Ей жаль, что она поступила правильно? Каталин никак не могла понять до конца, отчего же достойные поступки здесь кажутся такими… неверными.
Воспоминания и сожаления кружились перед внутренним взором, стоило только закрыть глаза. Они мучали, заставляя снова и снова понимать, насколько они хрупкие, насколько они не подготовлены к тому, с чем пришлось столкнуться. Этот мир легко ломает их души.
Каталин вздрогнула и открыла глаза. Что подтолкнуло ее, она не поняла и сама, как будто почувствовала, что на лицо упала легкая тень. Мысли отступили, до поры до времени скрылись так глубоко, что не получилось даже вспомнить.
Каталин пожала плечами, взяла пару выкопанных кустиков, чтобы перенести их поближе. Лайли втащила лодку на берег и теперь рассматривала что-то, находящееся в ней.
***
Тимони остановил коня и долго вглядывался в лес, плотно обступивший тропу. Кустарники тянули свои ветви, деревья сплетались в купол над головой. Айкен и Марафел подавленно молчали. Наконец Тимони заметил:
— Кто-то следит за нами. Возможно, животные, но все может быть иначе.
— Помнишь, — начал вдруг Марафел, — Лайли всегда просматривала магическую ауру? Ты еще можешь сделать это?
Тимони хмыкнул, заставив его пожалеть о своих словах, однако все же сосредоточился и осмотрелся иным зрением, магическим, прощупал весь лес и удовлетворенно произнес:
— Так здешние пантеры — хранители магии. Значит, нам не стоит подолгу задерживаться н одном месте. Ну-ка, поспешим!
Лошади послушно ускорили шаг, но все же пуститься вскачь они не могли, дорога местами слишком заросла. Тимони целеустремленно двигался вперед, но в душу закралось новое чувство. Изо всех сил он пытался изгнать его, но оно возвращалось. Чувство связывало с тем миром, от которого он отрекся. С Летинайтом, где Редрин говорил — гармония и есть самое главное в магии.