— Возможно, — кивнула Каталин, успокаивающе улыбнувшись. — Чего ты так боишься?
— Не гневайтесь на наш город за то, что мы помогли поработить его! — он низко склонил голову.
Каталин опалила настоящая радость. Наконец-то они напали на реальный след, а не гонятся за призраком из снов. Она взглянула на карту и сразу же поняла, что и далее им поможет река. Прекрасно!
— Благодарю тебя, — проговорила она с мягким спокойствием, будто и правда спустилась с небес. — Ты защитил свой город от нашего гнева. Но прояви смирение, не стоит хвастать такими заслугами, только так ты докажешь чистоту своих помыслов.
— Да, Привратница! — шепнул он, внезапно покраснев.
Каталин направилась к Лайли, и та, заметив выражение ее лица, мгновенно поняла, что пора продолжать путь, пусть ночь и сгустилась до чернильной мглы.
***
Утро разбудило легким ветром. Тимони сел и некоторое время вслушивался в мир вокруг, а потом начал собирать вещи, решив не будить пока ни Айкен, ни Марафела.
Все дышало покоем, неяркие пока солнечные лучи гладили землю ласково и нежно. Тимони подставил лицо ветру, а потом повернулся к дороге. Пыльный тракт потемнел от росы.
Топот копыт разрушил тишину слишком внезапно. По дороге мчался отряд всадников. Тимони набросил на себя и спутников, на лошадей и поклажу купол невидимости и замер.
Всадники в черных с серебром одеждах, все в масках, на вороных конях пронеслись мимо как ураган.
Тимони вздохнул. Это были слуги Императора, охотники за ведьмами.
Когда всадники скрылись за поворотом, Тимони неспешно подошел к спящим и тронул за плечи.
— Нам пора в путь, — произнес он. — Перед нами — отряд слуг Императора. Возможно, мы станем свидетелями казней.
И Марафел, и Айкен не нашли слов, они выглядели одинаково встревоженными. Тимони же, напротив, оставался спокойным.
***
Каталин и Лайли смогли выбраться из города и отплыть лишь на рассвете, когда Миартэ дремал, убаюканный первым солнцем и ветром. Лайли пришлось приложить немало усилий, чтобы помочь городу уснуть. Она отпустила прогуливаться по улицам легкое, как морская пена, сонное заклинание, а ажурное плетение магических нитей подпитала от силы храма. Только так она могла быть уверена, что все проснутся лишь около полудня, и все это время сниться им будут привольные луга и синее небо, ароматы лесных цветов и радость. Они увидят то, чего были лишены, каждый проснется счастливым.
Но Лайли не только хотела оставить им подарок. Заклинание стало залогом того, что никто не попытается их догнать.
Каталин казалось, что сновидения помогут людям разобраться в том, что говорила Лайли, но больше пользы она видела в другом — ей хотелось уверенности, что никто не сможет отыскать их следы.
Лодка покачивалась на волнах, словно ей не терпелось пуститься в путь. Лайли щелкнула пальцами, позволяя ей повиноваться потоку.
— Значит, впереди болота, — задумчиво сказала она, выпуская с ладони крошечную копию карты, что была нарисована над камином. — Я не решусь использовать врата, — добавила она печально. — Но кажется, тут недалеко.
— А если в этих болотах водится нечто опасное? — предположила Каталин.
— Положимся на магию, что нам остается? — Лайли сжала пальцы, карта впиталась в ладонь, на мгновение заставив пальцы сиять перламутром. — Главное, следовать указателям, что есть в болоте.
— Указателям? — Каталин улыбнулась. — Откуда ты узнала про них?
— От тех, кто назвал себя купцами, — Лайли взглянула в спокойную воду, как в зеркало, подмигнула отражению. — На лодках они переправляют товары в тот самый Новвгэллет. Чтобы не сгинуть в болоте, не блуждать в запутанных протоках, они отметили путь. Вчера они рассказывали об этом, просили рассудить, правильно ли поступают. Потому что жрица говорила, что они обманывают… про… провидение.
— Провидение? Это кто? — Каталин с удовольствием вгрызлась в золотистую плоть спелого яблока. Их щедро одарили плодами, как будто откупались от чего-то.
— Не знаю, — пожала плечами Лайли. — Что-то вроде судьбы. Но я не понимаю, почему нельзя из-за него упрощать себе жизнь.
— И я не понимаю, — Каталин хмыкнула. — И что ты им сказала?
— Что, на мой взгляд, они поступили верно, — Лайли тоже потянулась за яблоком. — Так они смогут вернуться к супругам и детям, так смогут дать им выжить. Разве плохо?
— Замечательно!
Смех далеко разнесся по речной глади, вспугнул стаю диких уток, с криками поднявшихся в синее небо. Ветер качнул тростник, мокрая выдра с лоснящейся шкурой вынырнула у самого берега.
— Разве не достоин этот мир жить так, как живет Летинайт?.. — спросила Каталин.
Но стояла тишина, никто не решился ответить. Только река журчала, да ветер шуршал в тростниках, только выдра фыркнула рассерженно на потревоживших ее, да крики стаи диких уток раздались где-то высоко в небе.
***
В полуденную жару — шел четвертый день пути — Тимони, Марафел и Айкен оказались у ворот Миартэ. Отряд всадников, слуг Императора прибыл сюда еще утром, Айкен указала на флаги над аркой ворот.
Вопреки ожиданиям Тимони, в городе стояла тишина, люди говорили друг с другом спокойно. Многие улыбались, но почти не смеялись. Город замер, затаился, точно пытался сохранить какую-то огромную тайну.
Тимони выбрал один из трактиров, заказал комнату и обед. Они заняли один из пустовавших столов и, пока ждали, Тимони осматривался все с более настороженным видом.
— Что-то не так, — заключил он, когда обед принесли и улыбчивая девушка медленно ушла за стойку.
— Да, — кивнула Айкен. — Здесь что-то случилось, но что-то… — она задумалась, — не плохое?
— И не хорошее, — добавил Марафел.
Тимони хмыкнул, отпил из кубка и заметил:
— Сдается мне, что это только начало. Что-то еще произойдет, причем сегодня же вечером. И слуги Императора будут в этом замешаны.
Айкен поперхнулась и опустила глаза. Слуги Императора… Вот уж действительно, если что и произойдет — то отнюдь не хорошее.
— Верховная жрица, нареченная таковой самой богиней, отправилась в ратушу говорить со слугами Императора, — в трактир вбежал мальчишка лет десяти. Он запыхался, и кто-то торопливо подал ему кружку.
— Сам это видел? — поинтересовалась девушка из-за стойки.
— Сам! — подтвердил тот. — Страшно! Вдруг слуги Императора не поверят в богиню? Тогда кара падет на наш город, ведь мы не сумели донести ее волю, на слуг Императора — за неверие, на каждого из нас…
— А потом покарает нас и сам Император, — ввернул кто-то из посетителей.
Тимони внимательно вслушивался. Он хотел понять, что произошло в городе. Марафел отчего-то закрыл лицо ладонями, а Айкен непонимающе поглядывала то на одного, то на другого.
— Что мы можем, малыш? — спросила тем временем какая-то старуха. — Мы видели богиню — светлую и добрую, как в тех легендах, о которых не принято рассказывать. Никогда не думала, что она окажется именно такой! Мы видели ее спутницу, Привратницу. Она совсем как те статуи, что у врат в наш храм. Но что мы можем сделать? Богиня ушла, ушла снова, нам остается только хранить верность ей в своем сердце.
— Нужно идти к ратуше, — выкрикнул мужчина, темноволосый, с мечом у пояса. — Мы должны подтвердить рассказ жрицы. Мы должны свидетельствовать.
— Мы? — кто-то хмыкнул. — Сколько нас будет там?
— Соберем весь город, — загорелся мальчик. — Нас ведь много! Жрица отправилась в ратушу, она приказала нам — мальчишкам — рассказать об этом каждому. Соберем всех!
— Весь город?