— Намного, — отозвался Тимони. — Поздно уже, ложитесь спать.
— А ты?
— Не хочу спать больше, — он отошел к столу и тяжело опустился на табурет. — Нужно обдумать все, что произошло сегодня. Ложитесь.
Айкен и Марафел послушно улеглись на разные койки — в комнате их было две, так что кому-то все же пришлось бы сидеть у стола всю ночь.
Тимони слукавил — тело взывало об отдыхе, но магия была ему подвластна, потому он собрался попробовать поискать. Он никак не мог поверить, неужели здесь действительно побывали Лайли и Каталин?
Вещи девушек оставались с ними, а значит, он мог составить заклинание, обнаружить их, если они на самом деле живы.
Как только Марафел и Айкен уснули, Тимони принялся за заклинание. Одно за другим выстраивались вокруг двух расчесок серебристые плетения, едва мерцающие в полумраке. Тимони раскрыл ладонь, и на стол с пальцев как будто упала магическая карта. Она закрыла собой очертания предметов, и теперь только серебро магических кружев просвечивало насквозь.
Но заклинание ничего не нашло.
Тимони вздохнул. Все говорило о том, что в этом мире девушек больше нет. Он уже собирался бросить свою затею, как вдруг вспомнил еще одно заклинание. Вспомнил — или оно пришло самом собой, всплыло в сознании, выверенное и совершенное.
Но принадлежащее Тьме, а не Свету.
Тимони сомневался всего лишь пару мгновений, прежде чем сжал нож и резанул по ладони. Кровь заполнила ее, слишком алая, слишком блестящая. Тимони выдохнул на мерцающее озеро несколько слов.
В глубине появилась карта, живее, чем та, что все еще сияла над столешницей. Она переливалась, показывая потоки силы.
Тимони присмотрелся, наблюдая за ними, и вдруг увидел, как в одном месте карта помутнела — кровь спеклась от избытка магии. Аура там могла спрятать что угодно!
Тимони опустил ладонь — у него заломило виски, а в глаза будто насыпали песка. Он как будто бы ничего не узнал, только растратил силы.
***
Солнечный свет померк. Лайли и Каталин сидели рядом у костерка, а в воздухе разливалась прохлада. Тяжесть прошла, думать стало легче — магия успокоилась и перестала танцевать.
Лайли не верила в спокойствие, она понимала, что это лишь потому, что они перестали использовать заклинание.
— Отчего лодка идет так медленно? — спросила ее Каталин, глядя в огонь.
— Вокруг — чуждая нам сила, — Лайли поднялась и развела руками, словно охватывая все вокруг. — Представь, что мы застряли в сахарном сиропе. Чем больше подгоняешь наше заклинание, тем сильнее сопротивление магии этого места. Лучше двигаться медленно. Кто знает, что произойдет, если попытаться нарушить здешний покой?
— Понятно, — Каталин лениво пошевелила угли костра. — Странные места.
— Да, — Лайли улыбнулась. — Но красивые. Видимо, местные жители, в силу того, что в них самих мало магии, не замечают ничего такого. А вот мы с тобой попались.
— Как мухи в варенье, — хмыкнула Каталин. — Точно как это бывает осенью, когда пытаешься подобрать подходящий рецепт.
— Похоже, — Лайли подняла голову вверх. В небе как раз вспыхивали первые звезды, точно искры от их костра поднялись высоко-высоко и зацепились за небо.
Лайли расслабленно протянула к ним руку и тут же почувствовала, как всколыхнулась здешняя сила, вздыбилась волной и снова опала бессильно.
Лайли обернулась, ища причину, и замерла — Зверь стоял и смотрел на них.
Слишком близко.
========== Часть 25 ==========
Каменистые склоны резко уходят в пропасть. На дне бессильно клокочет от злости река, ледяная и бурная. Марафел, с трудом отрывая взгляд от стальной полоски, продолжает восхождение. Ему нужно двигаться вверх. Он подтягивается и осторожно перемещается на следующий уступ.
Пальцы изрезаны острыми камнями в кровь.
Порыв ветра едва не сталкивает его вниз. Прижимаясь к скале, он пережидает и тут же слышит сдавленный вздох — правее и ниже.
Тимони… В глазах мага усталость и страдание, на пальцах запеклась кровь, русые волосы неопрятно слиплись от пота. Он старается, но подъем слишком тяжел.
Марафел переводит взгляд вверх — белесое небо слепит до боли и слез. До конца слишком далеко. Слишком долго и трудно.
Марафел сосредотачивается: переступить, подтянуться, шаг за шагом, перенести ногу на уступ выше. Выше, еще выше.
Тимони совсем рядом, слышно тяжелое дыхание, ощутим стальной запах крови; Марафел закрывает глаза и считает до десяти, чтобы думать лишь о подъеме. Им нужно вверх.
Снова налетает ветер, холодный и влажный, он ударяет по щеке. Сдавленный вздох Тимони заставляет Марафела обернуться, опустить взгляд вниз.
Тимони бледен, пальцы правой руки стараются ухватить камень, но тщетно. Марафел видит, как далеко падать, представляет, сколько боли ждет внизу, едва удерживаясь сам, он дотягивается и перехватывает Тимони за запястье.
Но тот продолжал соскальзывать.
Вот мелкие камешки сыплются из-под ног, вот он теряет устойчивость.
Марафел держит из последних сил. По пальцам скользят капли крови — неизвестно чьей крови.
— Удержи! Удержи меня! — голос Тимони хриплый, в глазах его страх.
Камешки врезаются в ладонь Марафела, уступ, на котором он стоит, оседает, порыв ветра толкает в бок, и удержаться больше нет сил.
Бездна обнажает клыки, влажным языком кажется лента реки…
***
Марафел проснулся в холодном поту, а его крик, казалось, все не мог утихнуть в сумраке комнаты.
— В чем дело? — сонно спросила Айкен, садясь на соседней койке.
— Марафел? — окликнул Тимони. Он стоял у окна и не повернулся к нему. — Что тебе снилось?
Сон, это был только сон. Нет никакой оскалившейся бездны, нет режущего ветра. Марафел поднес пальцы к глазам, но на них не было ни царапин, ни крови. Он словно забыл слова, а потому не мог ответить.
Тимони наконец обернулся, взглянул настороженно и даже сел рядом, со странной лаской поправляя растрепанные прядки темных волос Марафела.
Его ладонь скользила у самого лица, а потому Марафел заметил свежий разрез в центре ладони. Кровь уже запеклась, осталась лишь тонкая полоска.
Марафел выдохнул и поймал взгляд Тимони.
***
Серебряная шкура зверя переливалась, точно полированный металл, блики огня плясали на боках. Спину украшал ряд острых шипов, черно-красных и длинных, такие же возвышались над глазами. На лапах — всего три пальца, увенчанных чернильными когтями, загнутыми к земле. Острые, но изящные клыки, стоящие, как у кошек, уши с кисточками серебряной шерсти.
Зверь был красивым и опасным.
Лайли впервые обнаружила в этом мире настолько сильную магическую ауру, и она окружала живое существо. Но разумно ли оно? Или это — просто еще один носитель магии?
Лайли не собиралась вредить ему. Они пришли на его территорию, и он — на правах хозяина — мог встретить их так, как вздумается.
Движения зверя были обманчиво медленными, словно он перетекал с места на места, словно каждый его шаг был порождением волны, и это завораживало. Невозможно было оторвать взгляд, устать смотреть на него.
Лайли вспомнила о сети. Такое заклинание ни за что не повредило бы ему, но не позволило бы напасть. Только сеть плелась не так уж быстро, и Лайли вычерчивала ее прямо перед собой, в мыслях, чтобы потом по одному лишь слову бросить в зверя и обездвижить его.
Зверь в очередной раз повернул, обходя их, как это делают очень крупные кошки, прежде чем броситься в атаку, совершить одно-единственное совершенное, точное, смертоносное движение.
Зеленые глаза загорелись, зрачки — вертикальные, тоже кошачьи, расширились, заполнили радужку, но пламя не угасло в них, а стало ярче.
Лайли не успела отпустить заклинание: прыжок — и зверь оказался так близко к Каталин, что она едва увернулась и упала. Пасть застыла в двух ладонях от ее лица, но зверь смотрел на Лайли. Проверял ее.
Теперь заклинание оказалось бесполезным. Лайли лихорадочно вспоминала, какая еще магия смогла бы остановить зверя, не повредив ему, освободить Каталин, уберечь ее от опасности.