И пока мысли ее метались, как испуганные кролики, в голове возникли чужие — голос зверя, будто высеченный из камня и льда.
— Чужаки, зачем вы пришли сюда?
***
— Что ты сделал, Тимони? — голос Марафела прозвучал потерянно, точно на самом деле он понимал и скорбел. Айкен непонимающе нахмурилась. Она видела, что от простого вопроса Тимони вздрогнул, точно его ударили плетью.
— Почему ты решил, что…
— Твоя ладонь, — голос обрел стальные ноты. Будто Марафел был учителем, мастером, и ученик отказался его послушаться.
— Это? Всего лишь царапина, — Тимони развернул ладонь и с удивлением всмотрелся в нее.
— Царапина?! — Марафел разгневанно ударил кулаком по одеялу. — Зачем ты лжешь, Тимони? Ты творил магию, и что это было за заклинание, раз тебе понадобилось поить его собственной кровью?
— Отчего ты так решил? — наверное, это должно было звучать, как нарочитая небрежность, только ничего не вышло и Тимони вздохнул.
Марафел заставлял его признавать вину и смотреть Свету в глаза, когда Тьма открыла ему собственное сердце.
— Говори, — Марафел внезапно успокоился, его слова звучали как просьба, но Тимони знал, что это приказ. Он не хотел подчиняться, но ответил прежде, чем сумел замолчать:
— Я искал, — он поднялся. — Разве ты не слышал? Они так описывают этих… богиню и Привратницу! Я решил, что смогу найти их. Хотел проверить, а вдруг… — Тимони не закончил, каждое слово звучало странно и жалко.
— Хотелось бы верить, — Марафел прикрыл глаза — ярость схлынула, обнажая боль, как волны отлива обнажают морское дно. — Хотелось бы. Что ты нашел?..
— Я искал как с помощью Света, так и призывая Тьму, но местные болота не покажут ничего, если решили что-то скрыть. Их сила пожрала мои заклинания, я ничего не добился.
— Я так и думал, — Марафел встал и обнял его за плечи. — Прошу тебя, не зови Тьму. Она уйдет из твоей души, как только ты перестанешь звать ее!
«И станешь прежним».
Слова не прозвучали, но остались висеть в воздухе, недосказанные и насмешливые. Тимони опустил голову. Он не сумел бы объяснить, отчего так уверен, что прежним уже не стать.
В последнее время когда он использовал магию, его охватывала боль. Сила словно не могла выбрать, стоит ли подчиняться ему. Он видел несколько путей — Свет и Тьма. И выбор между ними был мучителен! Чему бы он ни отдавал предпочтение, это приносило лишь большую боль.
Айкен молчала, она боялась, и это раздражало, злило Тимони. Почему она боится?!
Он едва сдержал себя. Потому ли сдержал, что Марафел не отпустил его? Или поэтому — едва сдержал?
— Тебе надо отдохнуть, — Марафел почти силой усадил его на койку. — Поспи, станет легче.
Тимони лег на спину и послушно закрыл глаза. Он услышал, как Айкен вздохнула — а точнее, выдохнула. Снова взметнулось раздражение, но теплая ладонь Марафела лежала напротив его сердца, и пришлось подавить вспыхнувшую злость.
***
Тимони пугал и становится все желаннее. Любимый! Как много образов слились в одном слове. И снова, снова этот ужас, этот кошмар — ненужная, чужая, лишняя. Айкен уткнулась в подушку лицом. Как хотелось, чтобы душа освободилась от этого проклятья!
Марафел прошелся по комнате, но не остановился рядом с ней, занятый иными мыслями. Айкен была даже благодарна ему. Пусть оставит ее в покое и пустоте, в боли и надежде.
Впрочем сам он разве не испытывает такие же чувства? Он вряд ли уснет.
Айкен была права — душа Марафела затрепетала от внезапной надежды, сердце забилось быстрее, но страх преследовал столь же отчаянно, как и ее. Действительно ли это возможно — Лайли и Каталин живы? Тогда где же они? Что с ними?
Марафел закрыл глаза, чтобы увидеть любимый облик. Вот перед ним Лайли, полная жизни. Или это только мечты и воспоминания? Светлые грезы о несбыточном?
***
— Кто ты? — спросила Лайли, не сдерживая удивления. — Здравствуй, создание магии, мы лишь следуем своим путем.
— Создание магии? — эта мысль казалась переполненной возмущением.
Зверь отпрыгнул от Каталин и по-собачьи уселся в нескольких ладонях над землей, прямо на воздух.
— Я — не создание магии, а воплощенный дух этих мест. Что за путь лежит перед вами? — он передавал ей мысли четко, слово за словом. Лайли потерла виски, она не привыкла к такому общению, и головная боль уже начинала разрастаться где-то в глубине.
— Мы идем в столицу, — объяснила она. — Император захватил того, кто не принадлежит этому миру. Мы должны вернуть ему свободу.
— Похвальное желание. Но что помешает мне сейчас уничтожить вас? Сделать вашу цель недостижимой, а желания — лишь песчинкой?
— Твое право судить нас, пока мы на твоей земле, — согласилась с ним Лайли. — Но вряд ли ты поступишь так, как только что сказал.
— Отчего же? Что мне помешает? — в глазах зверя зажглось любопытство.
Лайли окончательно убедилась, что зверь необычен, но аура его полна Света. Чудесное существо, а не страшный убийца.
— Если бы желал убить нас, уже сделал бы это, — лишь на миг в голосе Лайли проскользнула неуверенность. Утверждение было спорным, и возможно, зверь только сейчас решит их судьбу.
— Интересно! — зверь игриво потянулся. — Что же, раз так — идите. Магия этих мест понесет вас медленно, но не обидит.
И исчез. Совершенно. Будто был создан из воздуха.
Каталин наконец поднялась, подошла к Лайли. Вопросительно посмотрела на нее, но ничего не сказала.
— Давай спать? — предложила Лайли. — Нам обеим нужно хорошо отдохнуть.
***
Утренний свет был неярок — небо затянули тучи, серый дождь, мелкий и назойливый, падал на притихшие улицы. Город продолжал жить, словно вчера ничего не случилось, хотя эхом шелеста капель проскальзывали шепотки о том, что произошло.
Люди улыбались, сохраняя в памяти каждое мгновение всего, что пережили. Они верили, и вера оказалась крепче и ярче той, что существовала прежде. Той усталой веры по привычке.
Тимони, Айкен и Марафел позавтракали, собрали еды в дорогу: Тимони свободно распоряжался тингами, и ему не нужны были советы Айкен, отчего она острее ощущала себя лишней.
Когда они уже собирали вещи, Тимони ненадолго проявил на столешнице магическую карту и нахмурился, рассматривая ее.
— Богиня и Привратница, кем бы они ни были, опередят нас, спускаясь по реке Миаллэт, — заметил он. — Быть может, стоит приобрести лодку?
— Какая лодка сможет выдержать лошадей? Сквозь болота пройдут небольшие и верткие суденышки, — Марафел покачал головой. — Что тебе до них? Хочешь убедиться в том, что мечты и надежды тщетны?
— А тебе совсем не хочется удостовериться? — Тимони хмыкнул. — Не верю. Твое сердце сейчас вряд ли находит себе место.
— Мое сердце питается воспоминаниями, — Марафел отвернулся, замкнулся в себе. — И мечты, и надежды, что могут возникнуть, я бережно сохраняю. Я не хочу развенчивать их раньше времени. Тимони, мы должны следовать собственному пути. Нам нельзя бросать лошадей. Они-то точно ни в чем не провинились.
— Что ж, — Тимони потер виски. — Впереди еще на тринадцать дней. Тринадцать! Так долго.
— Торопишься, хочешь все выяснить и прямо сейчас, — Марафел осторожно коснулся раненой ладони мага. — Успокойся, имей терпение. Ведь раньше ты славился хладнокровием. Ничто не выводило тебя из себя, ты смеялся над порывами Лайли, разве нет?
— Она погибла, — Тимони мотнул головой. — По моей вине, по моей неосторожности, это ты помнишь? Мой долг — отомстить Императору за ее смерть. Я, только я должен нести это бремя.
— Тимони… — Марафел покачал головой. Что он мог ответить? Тьма жила в сердце Тимони, она ждала, когда он выпустит ее на свободу. Об этом трудно было забыть. — Тринадцать дней — недолгий срок. Терпение.
— Путь сквозь болота опасен, — Айкен подала голос несмело, даже не зная, стоит ли заговаривать об этом сейчас. — Дорога намного надежней. Сквозь болота нужно плыть с проводником, потому что тайные знаки не открывают чужакам.