Выбрать главу

Секрет состоял в том, что старуха Митрофаньевна, которая уже лет сто на свете прожила и помирать совсем собралась, вдруг ни с того ни с сего выздоровела, с полатей вскочила, и пошла плясать, как молодая. Но и это еще не все. Она и выглядеть стала моложе! Как будто четверть века с плеч сбросила. И плечи распрямились, морщин на лице поубавилось, и даже волосы седые снова цвет себе вернули — черной как смоль стала еще совсем недавно седая старуха!

Митька не поверил сначала. И тогда Танька повела его подглядывать за помолодевшей Митрофаньевной.

Та и впрямь была здорова. Она напевала что-то веселое себе под нос и радостно, бодро орудуя лопатой, не зная устали, работала в огороде.

«А знаешь, кто это сделал? — продолжала громко шептать Танька прямо в ухо. — Ну, вылечил ее кто и моложе сделал? Ведунья Пелагея! Она в лесу живет! У нее там избушка стоит на поляне! Вот так если прямо, прямо долго — долго идти, то и придешь!» «Врешь, наверное?» — усомнился Митька. «Не вру! Чем хочешь поклянусь! Взрослые говорили, а я все слышала!»

Вот так сама судьба дала Дмитрию знак. И на следующее утро ни свет, ни заря, он бросился в лес, искать таинственную Пелагею.

Воспоминание прерывалось на этом. Как дошел до дома Пелагеи, он не помнил. Помнил только, что бежала за ним следом Танька, кричала: «Не ходи, о ней слухи плохие ходят! Она не только лечит, она и порчу навести может!» Но он лишь отмахнулся, побежал дальше, и Танька вскоре отстала…

Воспоминание возобновлялось, когда он уже стоял возле дома ведуньи, под глухим, без единой щелочки, ее забором, когда нашел — таки маленькую круглую дырочку — след от сучка в доске — и припал к ней как к последней своей надежде. Сначала почудилось — будто ослеп он, так сиял дом Пелагеи, будто золотом сверкал. Потом он понял, что это рассветное солнце так озарило дом. Просто солнце, и все. Но в тот момент казалось, что он попал в сказку, в волшебство, а может, и на небеса, в заоблачный райский мир какой-то. И мир этот звал, манил к себе. Здесь каждый кустик, каждый лист на дереве в саду возле дома, казалось, несет в себе великую тайну. Где-то здесь, рядом, был загадочный вход в другой мир. И ключ от этого входа Дмитрию ох как надо было отыскать…

А потом он увидел и саму Пелагею. Не сразу ее приметил. Маленькая, невзрачная с виду старушка стояла под высокой яблоней и беззвучно шевелила губами, что-то шепча. Будто с деревом разговаривала. «Ворожит», — сразу понял Дмитрий. А старуха неожиданно обернулась и посмотрела прямо на него, будто могла видеть сквозь забор, что он там прячется. Во всяком случае, так ему показалось, будто молнию ее глаза метнули, и прямо в его правый глаз, припавший к дырочке в заборе. Невольно отпрянув, он не выдержал, и бросился прочь. И мерещилось ему, будто вслед бабка шепчет ругательства и пальцем ему грозит…

Весь день он ходил как во сне, все перед глазами стоял сияющий на солнце дом и старуха с глазами — молниями. И ночь всю не спал. А потом решил, что померещился ему взгляд Пелагеи и гнев ее. Не могла она его видеть, значит, и бояться нечего.

Утром, чуть рассвело, переборов страх, снова отправился к дому Пелагеи. Ну и дела — дырочка в заборе была аккуратно залеплена глиной! Не померещился, значит, бабкин взгляд…

Удивительно, но это обстоятельство лишь раззадорило его еще больше. Теперь он точно знал: не отступится. Добьется своего! Хотя чего точно он хотел от Пелагеи — и сам пока сказать не мог.

Крадучись, он пошел вдоль длинного глухого забора. Калитка, глухая и высокая, как и забор, была накрепко закрыта. Обойдя вокруг и зайдя за дом сзади, он сам засмеялся своему неразумению. Нет, чтобы сразу догадаться сюда прийти! Сзади к забору вплотную примыкал лес, высокие мохнатые ели ветвями упирались в доски. И забор здесь был не глухой, как с фасада. Это был обычный редкий частокол. Продираясь сквозь колючие сильные ветки, которые били по щекам и царапали колени и руки, словно намеренно не желая подпускать чужого к дому колдуньи, Дмитрий добрался до потайной калитки, которая, в отличие от парадной, не доставала до земли. Немного не доставала — щель была шириной с две ладони, не больше. Ничего, главное, чтобы голова прошла. Обдирая щеки о песок и землю под калиткой, Дмитрий медленно и плавно, как уж, стараясь не порвать рубаху, прополз в ведуньин огород. С замиранием сердца, стараясь прятаться за кустами, подкрался к дому, подтянулся снизу к окошку, чтобы хоть одним глазом глянуть, не выдавая себя…